— Я люблю вас, матушка, — улыбнулась я ей. — И скучаю по вас не меньше, поверьте.

— Тогда отчего вы отправились из дворца не в отчий дом, а неизвестно куда?

— Отчего же неизвестно? — заговорил батюшка. — Я полагаю, что Шанни навестила прежде его сиятельство. И это верно, Элиен, — строго добавил он, а затем вновь обратился ко мне: — Но отчего так задержались?

Я бросила взгляд на короля. Он внимательно рассматривал рисунок, который держал в руках и что-то негромко говорил Амбер. Сестрица, румяная от смущения, а может и от удовольствия, стояла, потупив взор. Едва слышно хмыкнув, я перевела взгляд на барона и улыбнулась ему:

— Нам было о чем поговорить, батюшка.

— А с родителя, стало быть, вовсе не о чем? — с нескрываемой обидой спросила матушка.

Я вновь бросила взгляд на короля, теперь сердитый. Если бы не его визит, я могла сослаться на занятость, сказал бы о том, что меня сильно задержали, но монарх испортил всякие отговорки своим появлением.

— Нет, матушка, вы неправы, — ответила я. — И я буду с вами столько, сколько пожелаете. Думаю, государь мне позволит задержаться.

Сказав это, я в третий раз посмотрела на короля, но он или не слышал моего ответа, или попросту делал вид, что поглощен рисунками сестрицы и совсем не слушает, о чем я говорю с родителями. В любом случае, я была на него сердита, а потому решила не оставлять ему шанса на игры. Извинившись перед матушкой с батюшкой, я ненадолго покинула их.

— Ваше Величество, — позвала я. — Позволено ли мне будет к вам обратиться с просьбой?

— Обращайтесь, — кивнул он.

— Позволено ли мне будет задержаться дома дольше одобренного времени? Я соскучилась по родным и хотела бы побыть с ними подольше.

— Что же вам мешало быть с ними раньше? — спросил государь, наконец, скользнув по мне взглядом. — Весьма милый пейзаж, и как хорошо легли мазки, — это уже относилось к Амберли. — Весьма недурно…

— Благодарю, Ваше Величество, — пролепетала она. — Мой жених — граф Гендрик, помог мне увидеть все мои прежние ошибки. Эта работа, хоть и моей кисти, но заслуга его сиятельства.

— Да, его сиятельство обладает несомненным талантом, — кивнул государь и соизволил вернуть свое внимание мне: — Что вы молчите, баронесса? Вам нечего ответить?

— Отчего же, государь? — я пожала плечами. — Если бы вы позволяли мне чаще выбираться из дворца, тогда бы я могла уделять своим родственникам внимание в равных долях и не задерживаться у одних, вынужденно жертвуя другими. И раз уж вы здесь, то я прошу дать мне больше времени сегодня.

За спиной тихо охнула матушка, сестрица воззрилась на меня в священном испуге, а я смотрела на короля и только на него, ожидая ответа. Его Величество коротко вздохнул.

— Что ж, значит, задержимся, — сказал он. — Мне думается, что в вашем доме кормят не хуже, чем во дворце.

— О, государь, — отозвалась матушка: — Это великая честь…

— Пустое, — отмахнулся король и вернулся к рисункам, не забыв бросить: — Не задерживаю.

Присев в очередном реверансе, я вернулась к родителям и улыбнулась:

— Как видите, моя дорогая, я не спешу покинуть вас, а потому не стоит на меня обижаться.

— Еще бы спешили увидеть, — проворчала матушка.

— Совершенно с вами согласен, ваша милость, — отозвался король, вновь перелистывая рисунки Амберли.

Разговор вышел вялым, присутствие короля сковывало родителей. Они не могли сказать того, чего хотели бы, особенно старшая баронесса Тенерис, и спросить тоже могли не о многом. И если батюшка еще поинтересовался, как я справляюсь с работой, то матушка только едва заметно покривилась, когда отец коснулся моей службы.

— Не жалеете ли, что предпочли кабинет свободе и развлечениям? — спросил барон Тенерис, желая продолжить, несмотря на фырканье своей супруги.

— Нисколько, — улыбнулась я. — Служить Камерату и его государю — это честь, батюшка.

— Несомненно, — важно кивнул его милость.

— Однако это честь для мужчины, — все-таки не сдержалась матушка, впрочем, произнесла она это, понизив голос. Однако следующая фраза прозвучала уже громче: — У нас продолжают просить вашей руки, дитя мое…

— Вот как?

Я и родители перевели взор на короля. Он передал папку обратно Амбер и посмотрел нашу сторону.

— И кто же желает породниться с вами, ваша милость? — полюбопытствовал государь. Он вынул из нагрудного кармана брегет, бросил взгляд на время, а после, приняв вальяжную позу, вопросительно изломил бровь.

За время нашего соседства и участившихся встреч, я начала понимать некоторые повадки монарха. И сейчас, глядя на то, как он покручивает в пальцах брегет, мне подумалось о раздражении. Слова моей матушки ему не понравились.

— Ваше Величество, — опередила я родительницу, готовую ответить, — я не собираюсь замуж, пока остаюсь на службе вам, а потому в имени тех, кто сватается, нет никакой надобности. Они всего лишь ищут выгодной женитьбы и не более. Мой ответ заведомо отрицательный.

— Да как такое возможно?! — возмутилась старшая баронесса Тенерис. — Государь, прошу нижайше меня простить, однако не могу не пожаловаться на слухи, которые идут о нашей дочери. Весь свет шепчется о том, что ее милость нарушает все мыслимые законы, путешествуя по городу без сопровождения родственников. Она ведь девица! — матушка нервно потерла руки: — И это очень хорошо, что к нашей дочери еще сватаются. Мне даже страшно подумать, что будет после, когда Шанриз прослывет вздорной чудачкой и, не дайте Боги, легкомысленной девицей.