– Мне жаль, что на твою деревню напали, - искренне посочувствовала она служанке.

– Это было очень давно, - будто извиняясь, отозвалась та.

– Но, похоже, тебе не хватает тех мест, - проговорила Оливия и мысленно себя обругала – с ее стороны не очень тактично спрашивать о таком. Кто знает, может для Лалии эта тема болезненна.

Взгляд рыжухи сделался немного печальным, она вздохнула, но, когда ответила, голос прозвучал спокойно.

– Кто не тоскует по родным местам? – сказала она. – Там прошло мое детство, там жили близкие. Но пришли кочевники, и сейчас там ничего нет. Какой смысл тосковать по тому, чего уже никогда не будет?

Зрелость и рассудительность Лалии Оливию снова удивили. На первый взгляд служанка создавала впечатление простоватой и немного разнузданной девицы. А на деле оказалось, что под рыжей копной скрывается наличие ума.

– Хорошо, что тебе удалось от них спастись. Ты ведь была совсем маленькой, - проговорила Оливия.

В улыбке Лалии мелькнула горечь, она снова бросила в воду горсть овощей, утки с кряканьем бросились глотать съестное.

– Мне не удалось, - сказала служанка. – Меня и остальных детей кочевники посадили в обоз и отправили на невольничий рынок в Харакасию.

Оливия охнула – таких маленьких и на невольничий рынок? В ее голове это не укладывалось. Ее саму тоже, по сути, продали, но ей ведь не восемь. Она взрослая и может сама принимать решения и нести ответственность за свою жизнь.

– Харакасию? – выдохнула она. – На сколько я слышала, это что-то вроде общей территории кочевников?

Лалия ответила, кивая:

– Если совсем точно – объединенное королевство кочевых народов. Но королевство – это слишком громко сказано. За все время пути я не увидела там ни одного замка, ни одного города. Только кочевые станы, пастбища, единороги и пегасы на них. У кочевников тогда было очень модно их разводить. А их король – просто одетый в шкуры заклинатель зверей. Сейчас я это понимаю, но, когда мне было восемь и я увидела громадного, в шкурах, с бусами из рогов и костей мага верхом на громадном ящере – перепугалась до слез.

– Жуть какая…

Оливия уже забыла, зачем завела разговор и с открытым ртом слушала рассказ служанки.

– Да, - подтвердила Лалия. – Он был страшным. И он отправил меня и остальных девочек на торги, а мальчиков оставил в качестве рабочей силы. Меня и десяток других рабынь ожидала судьба стать чьей-нибудь наложнице, это в лучшем случае. Но, скорее всего, просто сделали бы «портовыми девками», вы же понимаете, о чем я.

Оливия сглотнула загустевшую слюну – рассказ рыжухи все больше вызывал в ней сочувствия и ужасал. Она ведь была совсем маленькой. Разве можно так обращаться с детьми?

– Но почему император Эрэнии допускает такое? – выдохнула Оливия, искренне не понимая, как вообще могло случиться подобное под всевидящим оком императора.

Служанка жестом пригласила ее проследовать к небольшой поляне, где уже ждет накрытый и сервированный стол.

– Империя Эрэния – очень большая, - проговорила рыжая, когда они прошли через заросли шиповника и сели за стол. Оливия даже не обратила внимания, что служанка вместе с ней за столом. –У императора много более важных дел, чем подавлять мелкие конфликты на самом отшибе империи. Для того есть наместники и сюзерны, которые должны с этим справляться.

 - Но, похоже, они этого не делают, - угрюмо заметила Оливия. История служанки тронула ее до глубины души. До этого дня ей казалось, что ее ситуация сложная до нельзя. Но после услышанного, превратности судьбы стали казаться ей куда витиеватее.

– Но ведь сейчас ты здесь, - решила вернуться к разговору Оливия и позволила служанке налить суп ей в тарелку.

– Верно, - согласилась Лалиля, - до невольничьего рынка меня так и не довезли.

– Почему?

– Светлой богине было угодно, чтобы именно в тот момент, когда нас везли через пастбища ящеров, по границе ехал отряд демона лок Ловера.

– И так ты с ним познакомилась?

Лалия кивнула.

– Кочевники смелые только толпой. Когда отряд маленький, они не нападут. А в случае с лордом лок Ловером они просто бросили обоз и кинулись бежать.

– Он забрал тебя? – удивилась Оливия. Она с трудом представляла себе демона с ребенком на руках. Он вообще не ассоциировался с тем, кто может проявлять сентиментальность.

– Меня и еще двух девочек. Одна из них – теперь учит танцам и женской пластике. А другая занялась знахарством.

Каждое слово рыжухи вызывало в Оливии все больше и больше изумления – то есть, он не бесчувственный рогатый чурбан с завышенным самомнением и демонической харизмой? Он может проявлять сострадание? Вот это новость. Может он и ее отпустит?

Хотя это, конечно, глупо. Он не владеет ею, чтобы отпускать. Она, Оливия, принадлежит императору.

Тому самому, который позволяет твориться такому на границах Эрэнии.

– Значит, он не сделал вас пленницами? – спросила она.

Лалия рассмеялась звонко и чисто, будто уже забыла о тягостных воспоминаниях.