Максима трясло – от обиды, гнева, несправедливых упрёков. Он с такой силой сжал кулаки, что потемнело в глазах.

– К счастью, меня сделали не Вы! – перестав сдерживаться, с вызовом воскликнул он – И я благодарен, что Вы не мой настоящий отец! Я ненавижу тот день, когда Вы появились в моей жизни! Думаете, эти деньги приносят радость? Да они прокляты, отравлены Вашим ядом! Я ненавижу Вас!!!

Иван Николаевич побагровев, хватал ртом воздух. Он тяжело дышал, уставившись на дерзкого мальчишку, который посмел ему перечить. Макс же стоял напротив, сверкая глазами от той ярости, которая выплеснулась наружу. Словно тщательно скрываемый демон после долгого заточения, наконец-то, вырвался из глубин обиженной души.

И неизвестно, сколько бы ещё звучали взаимные упрёки, и как далеко могла зайти злоба двух мужчин, если бы рядом не раздался взволнованный, испуганный голос матери.

– Максим, ты что такое говоришь?

Будто отрезвев, Макс резко обернулся. Мать стояла за его спиной, не сводя укоризненного взгляда. Похоже, она слышала только последнюю часть словесной дуэли и лишь то, что произнёс её сын.

– Вот дорогая, полюбуйся на него! – быстро сообразив как можно повернуть ситуацию в свою пользу, выпалил отчим – Вот благодарность за всё, что я для него сделал! Я никогда не требовал любить меня, но то, что меня не уважает твой сын, переходит все границы! И вместо обычного человеческого «спасибо» на меня обрушивается поток ненависти!

Максим слишком поздно понял, что теперь всем его заявлениям о предыдущих оскорблениях мать не поверит.

Она же медленно подошла к Максу, тревожно заглядывая в глаза.

– Сынок, это всё неправильно! Ты не имеешь права так разговаривать с Иваном Николаевичем. Он прав, это слишком далеко зашло. Немедленно извинись перед ним!

На лице Максима отразилась вся боль, которую он тщательно скрывал долгие годы. Он вдруг почувствовал себя потерянным и одиноким, как тогда, после смерти отца. И неважно, что прошло больше десяти лет, он словно перенёсся в то время, когда сердце разрывала такая же тоска.

– Значит, ты считаешь, что я должен перед ним извиниться? – его голос звучал глухо и отчуждённо – За что? За правду? Нет, мама, я не сделаю этого никогда! Мои чувства искренни к этому человеку, и в них нет ничего, кроме ненависти! Но ты всегда его защищала! Даже в тех случаях, когда он был явно неправ!

Голос матери дрогнул.

– Теперь ты обвиняешь меня?

Но Максим не собирался останавливаться. Он сознательно сжигал все мосты.

– Я обвиняю вас обоих! Вы сломали мне жизнь – каждый по-своему. Жаль, что никто из вас этого не понимает. Вы думаете, человеку можно дать деньги, купить его, и он будет счастлив? Как вы заблуждаетесь! Ему надо другое, о чём забыл каждый из вас… Но вы не понимаете меня. Никогда не понимали.

Максим замолчал, переводя взволнованное дыхание, а затем тихо добавил.

– Не волнуйтесь. Я больше не буду стоять между вами, и мешать жить.

Сглотнув комок, застрявший в горле, Макс бросил последний, печальный взгляд на мать, а затем порывистым шагом пошёл к выходу. Наверное, он всё равно надеялся, что она его остановит, и не даст уйти. Он ждал, что его окликнут по имени, вернут. Но чудо не произошло. Чудеса вообще случаются крайне редко. И с каждым следующим шагом Максим всё острее ощущал ту огромную пропасть, которая становилась больше и шире. Ну что же, значит, так угодно судьбе. Закусив губу до крови, чтобы хоть немного унять боль, терзавшую душу, Макс вышел из дома. Теперь он знал, куда идти. Он больше не сомневался. Выбор сделан. Обратного пути нет.

В своей квартире было темно и неуютно. Роскошь, которая сквозила в каждой детали интерьера, раздражала как никогда. Не включая свет, Максим подошёл к тёмному окну. Там, на улице, кипела жизнь. Вот она – весёлая суматоха за куском оконного стекла. Как странно, там люди, которые были бы счастливы, окажись на его месте. Почему же он не испытывает блаженства от такого количества денег? Что с ним не так? Может, он и правда болен? Возможно, какое-то психическое расстройство съедает душу и гнетёт, подобно ядовитому шипу, застрявшему в сердце? Максим не знал. Память упрямо возвращала к недавнему разговору, добавляя ещё больше душевных переживаний. Эти ужасные слова, сказанные отчимом, а ещё осуждающий взгляд матери… Нет, он не нужен им. Никому. В этом мире нет никого, кто мог бы понять его терзания, утешить, искренне обнять. Чувство одиночества невероятно сильно поднялось из глубины души, проступив на глазах мокрой, горячей пеленой. Разозлившись на свою слабость, Максим раздражённо лёг в кровать, надеясь забыться сном. Но даже это оказалось невозможным.

Всю ночь он метался, как в лихорадке, проваливаясь в короткие отрывки сновидений, больше похожих на беспамятство. Непонятный огонь охватывал сознание, ввергая в пучину детских страхов и призрачных надежд. Всё это вертелось в безумном вихре отчаянья и боли, проступая холодным потом, пропитавшим постель.

А когда первые лучи солнца несмело ворвались в комнату, Максим встал с полной уверенностью, что время его перемен наступило. Сегодня, именно сегодня, он исчезнет из этой жизни. Он скроется подальше от всех, попробует начать всё сначала, сотрёт свою память, чтобы начать новую жизнь, новую судьбу. А дальше – будь, что будет.

Единственный, с кем ему захотелось проститься, был Никита. Но лично встречаться не было смысла – он снова начнёт отговаривать. Поэтому после недолгих раздумий, Макс решил записать другу видеописьмо.

Собравшись с духом, он включил камеру на ноутбуке. Надо что-то сказать, но слова застревали в горле. Несколько долгих секунд он просто мочал, тупо пялясь на экран.

– Привет, Ник… – наконец, с трудом начал он – Знаешь, мне как-то странно записывать тебе письмо, но по-другому я попрощаться не смогу. Я решился. Сегодня я отправлюсь за своей новой судьбой. Знаю, ты против. Но я обещал, что ты узнаешь об этом первый. Только отговорить меня у тебя не получится. Когда увидишь это письмо, я уже буду не здесь. Не волнуйся за меня. Я всё обдумал и решил. Я отправлюсь на пять лет. Это… недолгий срок, чтобы попытаться начать жить заново. Может, через пять лет я вернусь, и здесь что-то изменится. А может, я захочу потом продлить контракт… Не знаю.