Апартаменты, в которых они жили, умещали две комнаты, кухню и ванную с туалетом. Самую большую из комнат они переделали в спальню, решив уместится в ней втроем, оставив свободное пространство для так называемой гостиной, которую полностью переделали под себя. Стенку в ней подпирал старый диван, кишащий пылевыми клопами, которых едва удалось избавиться. На нем едва могло уместиться двое. Рядом стояло наполовину обернутое к окну кресло, что Джеймс достал неизвестно откуда. От старых хозяев осталось три низких шкафа с книгами, собирающих на своих страницах пыль, да расстроенное пианино. Первое во многом привлекало Спенсера, невзирая на то, что огромная часть книг оказалась разного профессионального назначения — учебники по большей мере. Вторым же занялся Джеймс. Пианино было скоро отреставрировано, и парень не подозревал, что его вынудят играть на нем так часто. Кроме того в углу комнаты стоял и старый проигрыватель, рядом с которым были хаотично разбросаны пластинки Дункана. Ему нравилась современная музыка, от которой у Спенсера вечно болела голова.

Квартира их была во многом захламлена, но едва кого-то кроме Спенса это смущало. У Дункана не было времени наводить порядки, у Джеймса — желания, поэтому большая часть домашних обязанностей была сброшена на плечи бедняги Спенсера, который любил вслух причитать на этот счет.

Первые две недели каникул Джеймс провел в Оксфорде, где ему было до невозможного скучно. Когда большинство студентов разъехались, делать в городе было окончательно нечего. Спенсер уехал почти сразу в Шотландию, к своей бабушке, а вот Дункана парень сумел уговорить поехать с ним в Сейнт-Айвс, где тот пробыл почти месяц. Джеймс слишком увлекся компанией Клеменсов, что не внушала другу доверия и которой тот пытался тщательно остерегаться. Разногласие привело к небольшой размолвке, но расстались они на хорошей ноте. В течение лета им даже удавалось созваниваться, когда со Спенсом они обменивались письмами.

Джеймс ожидал увидеть некое удивление на лицах обоих друзей. Он не предупредил их о том, что должен был вернуться и через тех же три дня, не говоря уже о внезапном решении сделать это раньше. Он учился в Оксфорде уже третий год, и в прошлый раз Джеймс приехал лишь две недели спустя после начала занятий, что, конечно же, сошло ему с рук.

Двери оказались открытыми, что означало лишь то, что он был не первым вернувшимся. Джеймс знал о намерении Дункана провести лето в Оксфорде, что казалось безумством, от которого он упорно его отговаривал, будто от этого решения что-либо зависело.

Оказавшись в темной прихожей, парень увидел свет в небольшой кухне, из которой зачастую либо доносился запах гари, либо уж совсем ничем не пахло. Его слуха сразу коснулся звук льющейся из крана воды, что тут же стих, стоило его присутствию оказаться замеченным.

— Дункан? — услышав голос Спенсера, Джеймс даже немного разочаровался. Из них троих тот отличался наибольшей благоразумностью, что во многом разрушала его планы касательно чего-либо. Спенс был хорошим парнем, и Джеймс не представлял, как кто-нибудь другой мог быть третьим в их небольшой компании, но порой его правильность обращалась против их с Дунканом злонамеренных помыслов, совершенных забавы ради. — Джеймс? — воскликнул парень, как только оказался в тесной прихожей. Вытерев о старое полотенце руки, он забросил его на плечо, прежде чем обнять друга, хлопнув того по плечу. — Мы не ожидали тебя к этому времени, — на его лице искрилась доброжелательная улыбка, и Джеймс сам рассмеялся, взлохматив копну волос друга.

— Должно быть, жили себе, как старая семейная пара, ожидая моего приезда не раньше середины сентября, — напускная серьезность, кажется, выбила Спенса из колеи. Тот наклонил голову, выдав скромную улыбку в ответ на нелепую шутку. Таковой всегда была его реакция. Мягкая улыбка и укоризненный взгляд.

— Должен признать, Дункан ставил на то, что в этом году ты припозднишься, но я рад, что ты позволил мне выиграть, — Спенс хлопнул парня по плечу, когда тот проходил мимо него в спальню, которую они делили на троих, что было жутко неудобно для парней их возраста. Тем не менее, на большее отец поскупился дать денег.

— Надеюсь, выигрыш того стоил.

— Пинта пива.

— Тебе одному? Осилишь хоть? — фыркнул Джеймс. В прошлый раз, когда Спенс пытался выпить пинту пива, его полночи выворачивало наизнанку.

— Боюсь, теперь придется поделить выигрыш на двоих.

В комнате оказалось прохладно. Вечерний воздух, впускаемый внутрь через открытые окна, остужал дневную жару, заполняющую каждый дюйм свободного пространства. Джеймс небрежно бросил чемодан на пол, а сам приземлился на жесткой кровати, от неудобства которой уже успел отвыкнуть. Парень шикнул от боли, ударившись головой о спинку, из-за чего друг рассмеялся.

Уголок Спенсера сиял чистотой и убранством. Кровать застелена, на небольшой полке книги расставлены по алфавиту, растения все политы. Кровать Дункана была, как обычно, не убрана. На ней были разбросаны какие-то бумаги, на тумбочке рядом стояла чашка с остывшим недопитым чаем. Стол, расположенный у окна, полностью занимала собой печатная машинка, клавиши которой были затерты и загрязнены чернильной краской. В ней ещё находился лист бумаги, одна сторона которого была исписана вручную.

Джеймс нехотя поднялся с места и подошел к столу. Нажал несколько клавиш, испачкав чистый лист матерным словом, что вынудило Спенсера лишь закатить глаза. Он не умел иначе.

— Где Дункан? Мне нужно вам много чего рассказать, — парень последовал за другом на кухню, где тот продолжил мыть посуду, как ни в чем не бывало. Он сел на шаткий деревянный стул за круглым скромным столом, за которым они едва втроем помещались.

— Его взяли работать в газету на всё лето. А с начала учебного года станет главным редактором студенческой газеты. Не может быть, что он тебе об этом не рассказывал, — Спенс на секунду повернулся к Джеймсу, который уже зажал между пальцев сигарету и прикурил.