И все они рассмеялись и попадали на пол и Аннабель была первой, кто снял обувь — как будто в полсекунды. И Кот был последним — ему потребовалось три минуты сосредоточенных усилий, прежде чем он сдался, отставил свой напиток и попробовал обеими руками.

Тогда ему понадобилось еще полторы минуты.

Дальнобойщику это понравилось и он захотел узнать, может ли он позвонить своим приятелям, которые просто расположились дальше по коридору и Джек сказал, — Черт, да! Давай, двигай за ними мерзавец! — И они с — мерзавцем — пошли за ними, все впятером. Плюс Дорис, блондинка из-за стойки регистрации, и ее бойфренд, Эдди Дуэйн, который, по мнению Кота, должен был научить Бога вновь играть на гитаре прямо сейчас. Они также прихватили за компанию некоего Хендерсона, который прибыл в город на похороны, ранее в тот же день и сказали, что вечеринку можно рассматривать как поминки. Примерно через час, тощий лысый мужчина лет семидесяти, которому легко можно было дать шесть футов и шесть дюймов роста, постучал в дверь и попросил разрешения присоединиться к вечеринке.

Он протянул визитную карточку:

— Мистер Кайт, Мирянин-Активист, Церковь Дух Времени.

— Это первая в мире индустриальная Церковь, — объяснил он Отцу Адаму.

— Индустриальная? — переспросил священник.

— Правильно. Мы платим налоги и все, — ответил Мистер Кайт.

— Я не уверен, что понимаю. Во что вы верите?

— Во все, — сказал мистер Кайт с улыбкой. — Но в основном в свободную рыночную экономику.

Так что все они выпили еще и по этому поводу, за здоровье Мистера Кайта.

Феликс все еще сидел, посматривая по сторонам. Он не говорил, не вставал, не признавал никого. В его мрачной позе было что-то настолько опасное, что никто из не знавших его, даже не пытался приблизиться к нему. И расспросы были отложены членами Команды.

Только Даветт, казалось, не могла остаться в стороне. Она подошла достаточно близко, чтобы дважды сменить ему пепельницу. И Аннабель показалось, что она хочет заговорить с ним, почти импульсивно. Но ни она, ни кто-нибудь еще этого не сделали.

Но Джек, похоже, был доволен всем этим. Как ни странно, на самом деле. Иногда Команда замечала, что он стоит в стороне, ловя свое пьяное дыхание и ухмыляясь за спиной Феликса.

Знает ли он что-то, чего мы не знаем? вопрошал Кот. Или он просто слепой?

В три тридцать вечеринка окончилась для тех, кому нечего было праздновать. Хендерсон, пытавшийся учить двух дальнобойщиков танцевать и петь, наконец-то сдался. Этим единственным достойным учеником был старик с бочкообразным торсом и надписью — Поп — на своей униформе, который реально сделал несколько мягких шагов в своих тяжелых ботинках, прежде, чем рухнуть от алкоголя и возраста. Как только последний человек свалился с ног, сон начал наползать на всех членов Команды. Они могли встряхнуться для продолжения банкета — Команда Кроу имела свои способы. Но никто не хотел, чтобы они оставались.

Феликс начал говорить сам с собой.

Гневно, решительно, яростно… но в полном молчании. Его губы шевелились, его лицо исказилось от бешенства, слова его были горькими, как плевки, но при этом не издал ни единого звука.

Джек взглянул на Аннабель. Она воспользовалась своим искусным прикосновением и менее чем через пять минут после того, как гуляки были выпровожены, дверь за ними закрылась. Затем они стояли, Кот и Карл, Аннабель и Даветт, Адам и Кирк, и Джек Кроу, и наблюдали. Это было жутко. Музыка все еще тихо играла. Свет дешевых светильников комнаты мотеля почти не освещал тень в углу Феликса, которая так странно играла на его молчаливо говорящем лице.

Аннабель стояла рядом с Джеком. Она казалась скорее обеспокоенной, чем напуганной.

— O, Джек! Сколько он выпил?

Джек мягко улыбнулся ей.

— Он не пьян.

— Не пьян? Мне трудно в это поверить.

Джек пожал плечами.

— O, он пьян. Но не пьян, как пьяный. Это не выпивка.

— Что это?

Джек помолчал, подумав.

Он кажется таким уверенным, подумала Аннабель, глядя на него.

— Что это? — повторила она.

— Клаустрофобия.

— Что? — подозрительно прошептал Кот.

Джек тихо рассмеялся и окинул всех взглядом.

— Пошли, народ. Давайте все устраиваться.

И кроме Даветт, они так и поступили. Она осталась бездельничать на кухне, а остальные находили место на полу или растягивались на кушетках. Джек взял другое кресло и поставил его напротив Феликса, примерно в шести футах от него.

Феликс увидел его, узнал, что он был здесь. Его губы замерли. Но он не смотрел ни на него, ни на кого либо еще.

— Даветт, — тихо сказал Джек, — выключи это.

Она нервно посмотрела на него, затем улыбнулась, перешагнула и выключила музыку. Стало очень тихо, внезапно.

Затем Джек наклонился вперед в своем кресле, поставил локти на колени и приятно улыбнулся в свой стакан с выпивкой.

— O'кей… — сказал он.

Послышалось постукивание. Затем глаза стрелка остановились на Джеке. Не отводя взгляд, Феликс сделал глоток из своей бутылки, закурил сигарету, откинулся на спинку кресла и заговорил. Для пьяного настолько, его слова были ясны. Очень холодны, как очень острые льдинки.