Спускаясь все ниже, отмечала каждый пройденный сантиметр засечкой поцелуя, ощущая, как мужское тело напрягается.

Ну вот, сразу бы так.

Ближе к обеду выбрались из спальни. Самородов удалился в душ, а я залезла в домашнюю одежду и прошла на кухню. Приготовила завтрак и кофе. Хорошо, что у Самородова… точнее, хорошо, что у НАС такая хорошая и дорогая кофемашина. С помощью этой техники сложно испортить напиток, даже для меня.

Позавтракав и получив заряд бодрости от крепкого кофе, я взяла свой телефон и открыла страничку в инстаграм.

Нужно было написать слова благодарности всем, кто принимал участие во вчерашнем празднике для детей.

Только вот наполнение моей странички мало соответствовало данной тематике. Все таки, речь пойдет о детях, а тут я скачу на пилоне.

Пересмотрела все свои старые посты, начиная с первого, посвященного Виктории и Шольцу. Боже, а было то это не так уж и давно. А как стремительно изменилась моя жизнь за это время!

Удалила все свои старые записи. Если уж начинать жизнь с чистой странички, то зачем ждать завтрашнего дня!

Из галереи с фотографиями выбрала одну общую, на которой смеющиеся дети отпускали в небо шарики со своими желаниями. На одном из них можно было разглядеть написанное ярким фломастером "Мама".

В теле поста написала:

Спасибо всем, кто принял участие в организации праздника для детей. Спасибо @prazdnikdetyam за сотворение настоящей сказки. От лица всех ребятишек, администрации детского дома, а так же, благотворительного фонда "Моя новая жизнь", выражаю Вам благодарность."

В "каруселе" представлен небольшой фотоотчет с праздника. Загляните, посмотрите на эти счастливые детские лица. Ни это ли самое главное?

Всем, кто не останется равнодушным к дальнейшей судьбе ребятишек, пишите.

Вместе мы можем сделать этот мир лучше!

#чужихдетейнебывает.

Разместила пост, добавила в карусель фотографии. Сама пересмотрела снимки. На одной из фотографий разглядела знакомые детские черты лица, соломенные волосы и проницательный взгляд. Слишком глубоко ушла в свои мысли и не заметила, как на кухню вошел Самородов. Обнял меня и поцеловал.

— Почему такая грустная?

— Смотрю фотографии со вчерашнего праздника. Ты знаешь мальчика Кирилла? Вот он, смотри… — Я показала фотографию на телефоне.

— Да, знаю. Хороший малец.

— Ага. Вчера Галина Сергеевна сказала об его диагнозе. Жалко мальчика.

— Жалко, — согласился со мной Самородов и мы погрузились с ним каждый в свои думы.

После завтрака, который смело можно было считать обедом, я предложила съездить попроведовать Ольгу Ивановну. Однако, звонок моей дочери внес небольшую корректировку. Света предложила прогуляться, а когда я сказала, что собираюсь к Ольге Ивановне, нашей бывшей соседке, а в будущем, моей свекрови, она спросила, может ли поехать с нами. Ей интересно было посмотреть на дом, в котором она когда-то жила. И познакомиться с бабушкой. Да, так и сказала.

Я в очередной раз почувствовала укол совести за детство ребенка. Ведь она была обделена не только родительским вниманием, но и бабушкиными свежеиспеченными булочками, шерстяными вязанными носочками и дачными заготовками. Была бы жива моя мама, все бы это было. А вот от матери Шольца можно было дождаться только новогоднего подарка, выделенного от предприятия.

Самородов решил не разбавлять своим присутствием наш девичник, сославшись на какое-то срочное дело. Я позвонила Ольге Ивановне, испросив разрешения приехать вместе с дочерью. Женщина была только "За". Поэтому, когда Самородов привез нас со Светой, стол был накрыт со всем размахом щедрости души.

– Ну зачем же вы так, Ольга Ивановна, давление же.

— Вот сейчас мы его и подлечим. Проходите, проходите, — мы со Светой уселись за стол, а гостеприимная хозяйка уместила в центр стола бутылочку. — Клюквенная, сама ставила.

Вот так вот, попивая клюквенную настойку, рассказала я о своем бесплодии. Наревелись все.

Ольга Ивановна поддержала меня. Как оказалось, у них с Дмитрием Александровичем тоже детей долго не было. А потом вот, появился сынок. И пусть, что не таким способом, как привыкли все. Зато какой…

Спросила, как же они пришли к этому решению? На что получила ответ, что сердце материнское сразу почувствовало, что родной сынок перед ней. Опять взрыднули.

— Ольга Ивановна, а настойка точно десяти градусная? — спросила я, когда мы, как правильно сказать, додавили третью бутылку.

— А тебя Светочка я помню воооот такой, — Ольга Ивановна пальцами отмерила сантиметров пять. Ну такой то точно не могла ее помнить, а вот в том, что настойка точно не десяти градусная я больше не сомневалась.