— Слава Богу.

Я сделала несколько глотков воздуха.

— Оуэн? — Его имя прозвучало как хрип. Горло саднило. Я начала кашлять.

— Молчи.

Без проблем. Ощущение было такое, словно мне в горло засунули раскаленную кочергу. Между тем я начала дрожать.

— Я принесу одеяло, — произнесла Фиби. Когда она здесь появилась?

Послышался топот удалявшихся шагов, затем возвратившихся. Меня окутало тепло. Мне по-прежнему было холодно, но дрожь утихла.

— Ты в порядке, мамочка?

Я открыла глаза и прищурилась от яркого света над головой. Когда глаза немного привыкли, я поняла, что это не светодиоды, а аура Кэсси. Желтая как подсолнух и золотистая, как её волосы. Волшебная.

Я с восхищением уставилась на нее.

— Ты такая красивая. — Моя маленькая русалочка.

Кэсси упала мне на грудь, и я закашляла.

— Осторожно, Кэсс. Давай-ка поможем твоей маме сесть.

Руки сжали мне плечи, поднимая. Усилием воли я обхватила Кэсси руками и крепко обняла. Она уткнулась лицом мне в грудь. Я поцеловала её в макушку.

«Ты спасла меня», — сказала я ей.

Если бы я не услышала её голоса, то могла бы исчезнуть. Навсегда быть потерянной для неё и всех, кого я любила.

Мои слезы капали на её влажные волосы. Они пахли огуречным шампунем.

«Ты спасла меня». Я послала эти слова в её разум. У меня не было сил разговаривать.

«Ты спасла меня», — повторяла я снова и снова.

— Как ты себя чувствуешь? — через какое-то время спросила Фиби.

— Ч-что… произошло? — несмотря на саднящее горло, с трудом выговорила я.

Она разжала кулак, показывая кусок частично пережеванного мяса.

— Ты выплюнула его прямо через всю кухню.

У меня глаза на лоб полезли от удивления.

Фиби нервно хихикнула.

— Нет, шучу. Я вытащила его пальцем. — Она согнула указательный палец, резко повернув запястье. — Ты потеряла сознание, подруга.

— Ты… — Я замолчала. Горло горело. Мне все еще казалось, будто там что-то застряло.

— Применила приём Геймлиха, пока ты лежала на полу на спине. — кивнула Фиби, сжав руки вместе и показав этот прием. — Не забывай, что у меня четверо детей. — Она бросила кусок мяса в раковину.

Вот это да. Между приёмом Геймлиха и смертельной хваткой на пляже Фиби была самой сильной женщиной, которую я знала.

— Оуэн сделал тебе искусственное дыхание.

— Изо рта в рот?

— У тебя сердце не билось. — Его голос был хриплым от эмоций. Обхватив ногами мои бедра, он крепко прижимал меня к своей груди, а я прижимала Кэсси к своей.

Оуэн уткнулся лбом в мое плечо. Влага охладила мою кожу. Он плакал.

Я погладила его обнаженный торс.

— Не слишком распускай руки, — усмехнулся он, в голосе стояли слезы. — На мне только банное полотенце, и оно сползает.

— Я… я не понимаю. — Я посмотрела на Фиби, но ответил Оуэн.

— Кэсси нашла тебя. Она ворвалась в мою ванную, крича, что ты умираешь. Что ты выглядишь именно так, как она видела в своем видении.

Холодок прошел у меня по спине, и он не имел ничего общего с влажным телом Оуэна или тем, что я пережила предсмертное состояние.

Опустив подбородок, я посмотрела на голову Кэсси. Она прижималась лицом к моей груди, её маленькое тело было завернуто в банное полотенце. Из-за моей любви к океану и, посчитав, что моя промокшая одежда и волосы вызвали предчувствие, я опрометчиво предположила, что Кэсси увидела, как я утону. Вот почему я не могла дышать.

Я вспомнила понедельник: мы ели пончики, Кэсси играла у фонтана, жужжание разбрызгивателей, я запихнула слишком большой кусок пончика в рот, побежала через лужайку, удерживая в руках сумочку и телефон и пытаясь проглотить этот кусок. Именно тогда я повернулась к Кэсси, и вот это-то она и увидела. Не меня мокрую, а как я ем.

Бог ты мой. Всё это время, я считала, что Кэсси видела, как я утону. И своими расспросами я убедила её, что именно это она и увидела.

Две вещи были очевидны. Во-первых, Кэсси была права. Оставаться в Пасифик-Гроув было для меня безопаснее. Если бы мы с Кэсси были дома одни в Сан-Луис-Обиспо, то никто бы не сделал мне искусственное дыхание. И я бы умерла.

Но этого не случилось, потому что я сразу повлияла на исход предсказания Кэсси. Я решила навестить бабушку.

А во-вторых, Кэсси также была права насчет того, что я такая же как все, когда дело касалось её предчувствий. Я не послушала. Она сказала это прямо тогда, перед фонтаном: «Ты такая же, как остальные. Ты меня не слушаешь. Ты мне не веришь».