— Есть сферы, где твоя искра будет очень даже к месту, — туманно ответил величество.

— А разве это не означает, что у меня заберут всю магию, и я умру?

— Нет. Если ты согласишься добровольно, то мы не станем выпивать тебя сразу досуха.

— И какая мне от этого польза?

— Проживешь дольше, и в комфорте. Будешь отдавать понемногу. Тебя поселят в хорошую комнату, одежда, еда — не сравнить с этим местом, — обвёл камеру рукой Его величество.

— И каким способом планируется… забирать дар?

— Дай согласие, и ты всё узнаешь, — улыбнулся король. — Обещаю, тебе понравится.

— Сколько я проживу, если соглашусь? — Лере совершенно не нравилось предложение короля, но она решила вытянуть как можно больше информации. — И всё-таки мне интересно, каким образом тёмная магия может быть полезна Светлому королевству?

— Если ты пойдешь мне навстречу, то обещаю, с тобой будут очень хорошо обращаться и беречь. Черпать из резерва будем редко, давая тебе возможность частично его восстанавливать. Про комфорт уже говорил. При таких условиях ты проживёшь не меньше года. Если резерв окажется больше, чем я чувствую, и в королевстве не случится непредвиденных ситуаций, когда потребуется большой объем темной магии, то полтора или даже два.

Валерия резко выдохнула, кровь отлила от лица — ах ты, скотина! Вампир недоделанный! От щедрот готов ей целый год жизни подарить! И это она ещё не услышала, каким способом собираются забирать у неё дар!

Это же не жизнь будет, а агония — считать дни… Никакого комфорта не захочешь!

— Нет.

— Что — нет? Ты отказываешься? — изумился величество.

— Мой ответ — нет! — Лера выпрямилась, вытянулась, снова вздёрнула подбородок и встретила взгляд короля, не отводя своих глаз.

— Я понимаю, ты устала, напугана, не понимаешь, что говоришь, — сам себе кивнул король. — Дам тебе два дня. Сегодня останешься здесь, завтра с утра тебя переведут в покои, которые станут твоими, если ты согласишься добровольно делиться магией. После дня и ночи в роскоши, тебя вернут сюда. Подумай, сравни. За ответом я приду на третий день! — величество повернулся, и вышел из камеры.

Когда дверь захлопнулась, Лера почувствовала себя так, будто из неё выпустили воздух — медленно сложилась и опустилась на топчан.

Вот и поговорили!

— Надо же, не дрыхнешь! — в камеру вернулась надзирательница. — Ужин! Как обещалась — погуще!

К удивлению девушки, желудок радостно оживился — еда!

А она-то думала, что после откровений величества, описавшего её радужное будущее, и кусок в горло не полезет.

Ещё как полез!

Каша и вправду была гуще, чем вчера, да и мясо попадалось чаще. Лера выскребла всё до крошки и еле удержалась, чтобы не облизать миску — как быстро сходят манеры, стоит только поголодать! И не удивительно — она привыкла есть три-четыре раза в день, а тут — один раз и то не досыта, плюс ей пришлось сильно понервничать, потратить энергию. Желудок без привычных завтраков и обедов откровенно скучал и тосковал.

— Переводят тебя, — грустно произнесла тюремщица, наблюдая, как заключённая орудует ложкой. — Правда, старший сказал — только на день, потом опять вернут. Но надолго ли вернут — один Моро знает. Маги у нас не засиживаются…

— И тебе не всё равно?

— Сама удивляюсь, — пожала плечами женщина. — Ты забавная, не такая, как другие.

— А какими были другие? — информация лишней не бывает.

— Кричали, в дверь лупили, обещали сжечь, испепелить, развеять, — старательно перечисляла тюремщица. — Потом рыдали. Ещё головой бились, стены ногтями царапали. Разве адонит процарапаешь? Или камень?

— И ты так спокойно заходишь в камеру одна? Вдруг я тоже буйная? — продолжала прощупывать почву Валерия.

— У меня защита, — расплылась в улыбке тюремщица. — Никто мне не может навредить, пока я при исполнении! Попробуй, ударь или ещё что — сама увидишь.

— Нет, спасибо, предпочитаю учиться на чужом опыте, — покачала головой девушка. — Интересно, тут только темные сидят или светлые тоже попадают?

— А разные, но светлых, конечно, больше.

— О! Ладно тёмные как я поняла — враги, а светлых-то за что?

— Нам не докладывают. Раз посадили, значит, есть за что! Миску давай, пойду я.

— Постой, как тебя зовут?

— Порчу навести хочешь?

— Да Моро с тобой! Просто не знаю, как обращаться, с человеком же разговариваю, не с собакой, да и ту по имени подзывают. Спросить хотела — что за защита, если она и от тёмных, и от светлых оберегает?

— Не знаю, нам не докладывают, — повторила тюремщица. — Альяна я.

И закрыла за собой дверь.

Итак, ей дали два дня подумать. Что тут думать, ей сразу всё ясно.