Отчего-то от каждого слова колдуна меня бросало в озноб, иногда даже сердце замирало.

– Я гарантирую, что верну тебе людей живыми и здоровыми, если ты вернешь мою дочь и птицу к жизни, и немедленно уберешься со всей своей компанией с моей планеты. Это мое последнее слово! Тебе решать!

Колдун захохотал.

– Смешно ему! – не сдержал восклицание Нацтер.

– Ты рассмешил меня, – наконец, успокоившись, произнес Эктор. – Что ж я исполню твое желание, лорд, я сниму заклятие. Но учти, если хоть один из колдунов не вернется, ты очень пожалеешь об этом!

– Но если и ты не выполнишь мои условия, ты тоже пожалеешь об этом.

– Договорились!

Айрен отложил микрофон.

– Если Армонда очнется, я сообщу, – сказала я, направившись к выходу. Нацтер присоединился ко мне. Вдвоем мы отправились проведать Армонду и Ворону.

Поначалу ничего необычного мы не заметили. Девочка и птица продолжали крепко спать.

– Ворона, проснись, – Нацтер легонько тряс ее, упрашивая открыть глаза.

– Колдуну нужно время, – предположила я.

– Колдуну? – из соседней комнаты, заслышав нас, вышла Гульсияра.

Нацтер оглянулся и застыл от удивления.

– Гульсияра… ты ли это? – воскликнула я.

Ее волосы были лилового цвета. Она была теперь краше чем прежде. Глаза ее светились в восторге оттого, что она смогла произвести на Нацтера впечатление.

– Я не успела нанести макияж, – смущенно проговорила она. – А у вас что-то случилось?

Нацтер поспешил удовлетворить ее любопытство:

– Гульсияра, Айрен уговорил главного колдуна снять с Армонды и Вороны заклятие!

– Так это же здорово! Она уже просыпается?

Гульсияра подошла к постели девочки, с тревогой вглядываясь в ее лицо.

– Она спит, – вздохнула я.

Меня не покидала надежда, что дочка вот-вот проснется. И я ждала. А минуты тянулись так медленно.

– Эктор, наверно обманул, – сердился Нацтер.

– Не спеши, Нацтер. Нужно подождать, – сказала я. – Лучше раздвинь шторы. Снаружи такое солнце…

Нацтер выполнил мою просьбу. Солнечный свет залил комнату, в ней даже стало теплее и уютнее.

– Кракр… – неожиданно встрепенулась Ворона. – Уже утро?

– Ворона! – воскликнул Нацтер. – Ты проснулась!

Нацтер взял ее в руки и обнял.

– Что это с тобой? – птица удивилась.

А я тем временем хлопотала над Армондой. Стоило солнечному лучу коснуться ее личика, как ресницы дрогнули, Армонда вздохнула и открыла глаза.

– Армонда, доченька… – прошептала я, осторожно коснувшись ее личика.

– Мама… – девочка улыбнулась и потянула ко мне руки. – С добрым утром!

– С добрым утром, Армонда, – я помогла ей подняться и мы обнялись.

– Что-то случилось?

– Все в порядке.

Я с трудом сдержала слезы.

– А почему вы здесь? Гульсияра, у тебя такие красивые волосы! И Ворона проснулась!

Гульсияра счастливо улыбалась, глядя на нас.

– Кракр! Кракр! Поставь меня на место! – возмущалась птица. – Брось эти телячьи нежности! Не подскажешь, где букарус? Я соскучилась по нему.

Нацтер вернул птицу на насест, ответив:

– Мы не можем его найти. Он где-то в подвале бегает.

– Армонда, ты себя хорошо чувствуешь? – я внимательно посмотрела в ее глаза.

– Да, а что я разве болела?

– Нет, ты просто очень долго спала.

– Я очень хочу есть.

– Пойдем, я провожу тебя в столовую, – Гульсияра протянула ей руку.

– Но прежде переоденься, а то твое платье стало мятым, – попросила я.

– Да, мама. Гульсияра поможет мне. Так ведь, Гульсияра?

Девочка бодро вскочила с постели и вместе с ней убежала в дамскую комнату.

Я перевела дыхание, успокоилась, смахнула невольно набежавшие слезы и обратилась к Нацтеру:

– Ты остаешься или пойдешь смотреть на оживающих колдунов?

– О чем это вы говорите? – поинтересовалась Ворона.

– Я иду. Не хочу пропустить такое событие, – ответил Нацтер.

– А можно и я с вами?

Мы переглянулись. Я пожала плечами, мне было все равно.

– Ладно, садись на плечо, но запомни, если каркнешь – уснешь на целую неделю.

– Кош-мар-р… – проговорила Ворона и пообещала: – Я буду молчать.

Вместе мы вернулись в комнату допросов.

– А мы уже заждались, – произнес Татхенган. – Ворона, здравствуй!