Юлиан в доме только ночует - мы и словом не обмолвились с прошлого раза на парковке.

Алекс тоже проводит время у Стефани... Его комната с бабочками стоит пустой и заброшенной - я специально в нее заглядывала.

Все это нагоняет на меня тоску...

А еще вчера позвонил Карл: сказал, что хочет увидеться и поговорить. О чем, ума не приложу. Я ответила, что не знаю, когда вернусь в Эллинген, но как только это случится, тогда можем и поговорить.

Ему это явно не понравилось... Но мне все равно - у меня полно других забот, помимо его царственной персоны. Что он вообще хочет?

К несчастью, ответ я получаю скорее, чем намереваюсь: утром следующего дня раздается звонок в дверь, и, так как я завтракаю в полном одиночестве, спешу отозваться на этот настойчивый призыв.

На пороге - Карл с приветливой улыбкой на лице.

– Здравствуй, Эмили.

– Здравствуй, что ты здесь делаешь?

– Приехал поговорить.
– Его моя холодность нисколько не смущает, и он осведомляется:

– Могу я войти?

Нехотя, но отступаю, впуская его в дом. Надеюсь только, Юлиан ушел вместе с Адрианом...

– Так о чем ты хотел поговорить?

Видеть Карла под крышей этого дома кажется чем-то неправильным, выходящим за положенные рамки. Как будто бы прошлое прокралось в мое настоящее и высматривает, чем бы поживиться... Тем более, Карл действительно осматривается: вертит головой во все стороны и с удивлением констатирует.

– Красивый дом. Похоже, твой новый дружок не так прост, как кажется.

– Это дом его отчима, - нахожу необходимым объяснить я и любопытствую: - Как ты меня нашел?

– Твоя мать подсобила, - отвечает Карл с неизменной улыбкой.
– Не сердись, она хотела, как лучше!

Нисколько не сомневаюсь... Она с самого первого дня была без ума от своего нового зятя, очаровалась, как и все остальные женщины в окружении Карла. Меня, похоже, так и тянет на обаятельных негодяев...

– Так о чем ты хотел поговорить? Мы виделись три дня назад, почему бы ни решить все тогда...

– Тогда я еще не знал своей дочери...

Эти слова, произнесенные с расстановкой, медленным, как будто бы просачивающимся в мозг тембром голоса, заставляют меня замереть от неожиданности.

Так он здесь из-за Ангелики? Не понимаю.

– Ты, должно быть, хотел сказать, «моей» дочери, - решаюсь поправить собеседника, и тот качает головой.

– Именно «нашей», Эмили, - возражает мерзавец.
– Я все-таки тоже приложил к этому

руку.

– Руку, значит.
– Ощущаю, как возмущение волной проходит по моему телу и выплескивается такими словами: - Это не твоя дочь, Карл. Ты отказался от нее сразу же, как только узнал о моей беременности. Сам ведь посылал меня на аборт...

– Я был не прав.

– Ты был чертовски не прав, - невольно повышаю голос, - и теперь не надо строить из себя доброго папочку. Ты нам не нужен! Мы с Ангеликой обойдемся как-нибудь без тебя. Можешь не утруждаться...

Порываюсь к двери, чтобы выпроводить Карла за дверь, только тот не двигается с места.

– Не будь ребенком, - обращается он ко мне.
– Просто послушай, что я хочу сказать.

– Нет никакого желания.

И все-таки...

В этот момент и раздаются шаги на лестнице... Мы с Карлом автоматически оглядываемся, и я вижу Юлиана. Со сведенными на переносице бровями, перекошенным от неприятия ртом.

– Что он здесь делает?
– кричит он на ходу, не отводя взгляда от Карла.

И я, несмотря на неприятную ситуацию, невольно выдыхаю.

– Всего лишь пришел поговорить.

– О чем?

Не знаю, что в голове у этого парня, но сама реакция дарит надежду. Значит, я ему все -таки не безразлична... И пока эта мысль кружит в моей голове, Карл отвечает:

– О вашем с Эмили совместном будущем.
– И так многозначительно глядит в глаза своего собеседника, словно речь идет о сладком торте - имениннику.

Что он несет? При чем здесь мы с Юлианом? Он приехал говорить об Ангелике.

– Проваливай, - только и шипит на это Юлиан.
– Я тебя в свой дом не приглашал.

И я присоединяюсь:

– Уходи, Карл. Тебе здесь не рады.

Если он и меняется в лице, то только на долю секунды... Приглаживает рукой копну блондинистых волос, и без того идеально уложенных волосок к волоску, и произносит:

– Ангелика и мой ребенок тоже, как бы ты это не отрицала, - обращается он ко мне.
– И я хочу присутствовать в ее жизни. Тем более, - в его голосе проскальзывают металлические нотки, - что ты сама не в состоянии обеспечить ей соответствующие условия.