— Не знаю, — приглушённо отвечает Артур. — А, может, просто — честно? Я много раз видел, как люди делают то, что надо, а потом кусают локти. Да что там, я сам… Ладно, это уже лирика.

— Ну и ладно, пусть будет. Вся эта эта лирика-шмирика… — в шутку коверкаю слова я. — Я, например, открыто говорю, что сегодня ставлю тебя в обход всех приоритетов. На самое первое и самое важное место. Страшно? Но это только на сегодня, не переживай.

— Нет, не страшно, — пусть сдержано, но всё-таки улыбается он. — Тут нечего бояться. Наоборот…

— Тогда мир? — протягивая ему мизинец, заканчиваю своё объяснение.

— Я не ссорился с тобой, Полина, — замечает Артур.

— А я с тобой — да. Ты когда врубил этот свой командный тон, я, знаешь, приофигела… А потом так разозлилась, что думала укушу тебя.

— Ну, так в чем проблема? В следующий раз не сдерживайся, — шутит он, перехватывая мой мизинец своим и глядя на меня вопросительно, словно не зная, что дальше делать.

— В следующий раз? А что, может быть и следующий раз этих твоих единоличных выступлений?

— Всякое бывает. Мы же не идеальные. Хотя… Что ты там говорила насчёт моей репутации? Что она идеальная? Можешь и дальше так считать. Я ничего не говорил и ни в чем не признавался.

— Ясно, ясно, хитрюга! — смеюсь я, нетерпеливо встряхиваю своей, а заодно и его рукой. — Когда-нибудь я расколю тебя, Артур Гордеев. Обязательно расколю! Так, давай, заканчивай со мной мириться, я позвоню отменюсь с гостями, и всё!

По его растерянному виду догадываюсь, что он не понимает, чего я от него хочу.

— Ну, Артур! «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись?» Ты что, не знаешь?

— Не помню, — уклончиво отвечает он.

— Да ну как так? Что там забывать? Дальше: «А если будешь драться, то я буду кусаться!»

— Опять кусаться? Слушай, ну давай уже, а то на словах только угрожаешь, — он снова хочет перевести это в шутку, но я только приглядываюсь к нему с большей подозрительностью.

— Э-э, да ты не то чтобы не помнишь… Ты не знаешь эту считалку!

— Ну… Не знаю, и что? — по всему видно, что я застала его врасплох. — Мы без всяких считалок мирились.

— Артур, ты что? Ладно ещё, когда малолетки не знают наших дворовых приколов — они в интернете росли. А вы? Ну даёте… Надо добавить: «А то бабушка придёт и по попе надаёт».

— О, вот это — правильно! Согласен с бабушкой! — после какого-то временного оцепенения, Артур впадает в веселое хулиганство и свободной рукой сгребает меня в охапку, намереваясь шлепнуть по заднице.

— Так, всё, прекрати! — вырываясь, я продолжаю смеяться, понимая, что вру и не хочу, чтобы он останавливался. Но врать мне надо убедительно — нужно позвонить Никишиным пока не очень поздно. — Тс-с, не трогай меня пока… Я звоню, — отползая по кровати к широкому кирпичному подоконнику, где лежит мой мобильный, я пытаюсь его взять, пока Артур, не прекращая дурачиться, оттаскивает меня назад за ноги,

— Я предупреждаю… я уже зво… — мобильный вылетает из рук и приземляется рядом на кровать. — Уже звоню! — упрямо поднимая его, объявляю, оборачиваясь через плечо. — Если я буду орать, это же будет совсем провал, ты понимаешь?

— А ты не ори. Попробуй вытерпеть. Слабо?

Вот же гад. Ещё и провоцирует. Игрок всегда игрок, не иначе.

Но едва только в трубке на смену отчетливо слышимым гудкам приходит голос, Артур останавливается и отстраняется, дав мне возможность нормально поговорить.

— А… Алло! — я поспешно хватаю трубку и прижимаю ее к уху. — Алло, Эмель? — понимаю, что Наташкину трубку взяла именно она. — Привет, как вы там? Я вас не разбудила, нет?

Голос у Эмельки бодрый и активный, что не может меня не радовать — все таки со вчерашним днём разница большая. А завтра мы опять с ней встретимся в городе и я расскажу ей одну свою идею и попрошу о помощи. Но только завтра — не сегодня.

Эмель продолжает болтать, рассказывая свежие новости — на даче у дяди Бори завёлся вор, он его караулил весь вечер и всю ночь, нашёл и даже гнался следом, потянул себе спину, всю клубнику, малину и прочие ягоды проворонил, от чего у них с самого утра паника и трагедия.

— Бабушка кричит, что он ее опозорил, где, значит, начинку для пирога брать, а Златка предложила поставить ему банки, чтоб полегчало. Вот они с Радмилой давай ставить, представляешь, теть Поль, утыкали всего, как ёжика. А дедушке только хуже стало, наругался на них, что смерти его хотят, но он им не доставит, значит, такой радости.

Краем глаза вижу, что Артур, присев на край кровати, лицом ко мне, как будто прислушивается к обрывкам разговора, которой через внутренний динамик не может быть хорошо различим. Взглядом показываю ему, что пока все нормально. Кажется, я даже нашла достойный повод, чтобы отказаться от встречи и это не будет выглядеть как пренебрежение гостеприимством.