— Вселенной… мои решения… Я поняла тебя. Так и сделаю. Секунду, Вэл… Да, Наташ? Я вернулась…

По ещё одному потоку отборных ругательств, льющихся из телефона, понимаю, что она едва ли заметила, что я отключалась. И теперь уже Наташка, на своей линии, продолжает костерить на чем свет стоит незадачливого бой-френда Вэла, посмевшего «обидеть» ее подругу детства. Как там принято у них в семье — за своих стоим горой! Вот только по-настоящему к этой семье я иметь отношения не буду.

Каждый сверчок знай свой шесток.

— Пиздюк! Голубец! Вот он кто! — выдаёт гневный итог Наташка и тут же переключается на меня. — Поля! Полечка, слышишь? Ты давай это… не дури, я ж по голосу слышу, ты какая-то… что-то не то с тобой. Так, всё, слушать тебя не хочу — я приеду! Приеду и буду с тобой, сколько надо. Поплачешься мне, а то толку от этих телефонов. Не вживую это как-то, не по-человечески. А так — я тебя и спать уложу, и накормлю, а то ты не закусываешь вечно, потом плохо, похмельем мучаешься. Все, знать не знаю, я собираюсь!

В одном она права — в том, что мой псевдо-португальский портвейн действует как-то странно. В ответ на ее слова о приезде, по стенам моего полутемного жилища пробегает яркий свет фар от подъезжающей через поле машины. И на секунду мне начинает казаться, что это галлюцинация. Что я вижу то, что хочу. Что я больше не буду сегодня одна, что ко мне действительно кто-то приехал, несмотря на мои возражения…

Только не Наташка, а Артур.

Господи боже. Это как, вообще? Я же сказала, что не надо приезжать — а он, выходит, не послушал меня? Хотя, с чего я взяла, что Артур будет меня слушаться? Или сознание нашей двенадцатилетней разницы в возрасте так врезало по мозгам, что я неожиданно начала играть во взрослую тетю-моралистку, которая может раздавать приказы и разрешения?

Ну что за глупости, в конце концов… А, может, я действительно брежу? Прилипаю ещё теснее к окну, пытаясь понять, что происходит. Нет, все так и есть. Все, как я вижу. Это его машина, и сам он — выходит, захлопывает дверь и медленно, глядя себе под ноги и держа руки в карманах, направляется к входной двери, не подозревая о том, что я наблюдаю за ним через стекло. Сейчас, вот сейчас он завернет за угол к главному входу, и я потеряю его из поля зрения. Единственное, что я понимаю — это то, что должна остановить Наташку от приезда. Не хватало ещё, чтобы здесь у них произошла чудесная встреча — и снова по моей вине.

Вот тебе и никаких проблем, Полина. Вот тебе и просто посижу, поплачусь подружке в трубку. И не буду больше лезть ни в чью жизнь. Ты уже влезла! В жизнь многих людей здесь — и кто знает, к чему на самом деле могут привести следы твоего вмешательства.

— Наташа, Наташа, стоп-стоп! Погоди! Не надо ехать! Не надо, стой! Он ко мне мириться приехал! Не мешай нам! — выкрикиваю первое, что приходит в голову. — Может, ещё срастется что, может, он пожалел и исправился?

Понимаю, что такие аргументы прокатят только для впечатлительной Наташки, которая не станет высчитывать время и расстояние между столицей и нашим городом и тем, как быстро заблудший дизайнер, четверть часа назад отплясывавший под лучами стробоскопов, внезапно успел прискакать сюда, ещё и осознав свои грехи. Но, будучи натурой с широкой душой, Наташка как не обращала, так и не обращает внимания на такие мелочи. Главное ведь, что приехал! Ещё и просить прощения собрался!

— Да ты что? — слышу, как она, впечатленная моими словами, ахает. — Так быстро? Уже тут?

— Да, видимо днём взял билет и самолетом прилетел. Спецрейсом.

Полина, что ты несёшь. Ты, вообще, задумываешься о том, что ты говоришь, Полина?

Моему первостатейному вранью вторит громкий стук. Звонок себе я не проводила специально, а Артур стучит в металлическую дверь изо всей силы. Хватаюсь свободной рукой за голову, желая только одного — чтобы это безумие прекратилось, и частично оно сбывается в виде слов Наташки:

— Слышу, слышу, как тарабанит! Ой, и вправду, что ли, мириться приехал? Тогда не буду мешать, Поличек. Давай ты только это — спуску ему не давай. Пусть покается для начала, на коленях постоит! Выпиши ему по первое число! Будет знать, как подругу мою обижать. Ну все, все беги. Завтра позвонишь, расскажешь, как у вас там. Все, не держу! Беги давай!

Даже если бы она меня держала, я бы и так сбросила звонок. Потому что внезапно начинаю понимать, что на самом деле происходит.

Артур здесь. Прямо за моим порогом — и видит, знает что я дома. Поэтому спрятаться или заигнорить, как советовал мне друг-дизайнер, шансов нет. Да я и не хочу этого. Я могу быть зла и сердита на него, но унижать такими глупыми играми…

А он… снова включается в дело насмешливый голос в голове. Он не играл с тобой, скрывая то, кем является? Специально избегая любой конкретики и уводя разговоры на другие темы, едва они близко касались его окружения? Но мне слишком тяжело об этом думать. Я просто не хочу пока думать ни о чем.

Подхожу к двери со своей стороны и прислоняюсь к ней, проводя рукой по холодному металлу. Даже зная, что мы больше не будем общаться, приняв решение и не допуская сомнений в его правильности, я все равно хочу прижаться к этой двери как можно сильнее. Просто потому, что он стоит по ту сторону от неё.