— Значит, мы решили, ребятушки! — снова выводит меня из задумчивости голос Вэла, который, получив от «ребятушек» целый пакет чебуреков, направляется к нам вихляющей походкой, которая, в его понимании, придаёт ему еще больше импозантности. — Завтра все в силе! Устроим мировую пати! Да что там… — Вэл останавливает и, увидев меня, приветственно размахивает чебуреками так, что масло, стекающее на дно целлофанового пакета, разбрызгивается ему на футболку. — Сверхмировую! — объявляет он и, не обращая внимания ни на острые, полные неприязни, взгляды Крис, ни на запачканную одежду, несётся к нам с самым довольным видом.

— О! Приперлась! — довольно объявляет он, с размаху плюхаясь на одеяло и едва не заваливаясь на бок. — А я от тебя сбежал!

— Вижу, вижу, — примирительно говорю я, чувствуя на себе взгляды всей компании — от тонкого Сережки, хранящего все это время философское молчание, до Радмилиных подружек, тихо хихикающих и постоянно перешёптывающихся между собой. — Как ты? Все хорошо? Новых спонсоров нашёл? Зачем тебе это, Вэл?

— Потому что я хочу так тряхнуть этот всратый городишко, чтобы тут еще лет десять гудели о том, как можно организовывать ивенты! Понятно? Понятно вам всем? — обращается Вэл к присутствующим, в то время как лицо его озаряет безмятежная и по-детски счастливая улыбка. И никто из тех, кто услышал его слова, не обидается на «всратый городишко».

Это же Вэл. Кажется, ему здесь прощается все.

— Хорошо, хорошо, — снова повторяю я, надеясь немного утихомирить дизайнера. Но он утихомириваться не желает и тут же обращается к тонкому Сережке.

— Рестик! Я принёс закусь! Давай бухло! Пр-родолжаем! — и, откидывая вьющиеся волосы назад одним резким движением, принимает вид по-гусарски осанистый и важный. — А вам нельзя! — шикает он на Радмилу и подружек, которые под шумок пытаются поставить стаканы в общую кучу.

— Так у нас закончилась пепси! — обиженно надув губки, говорит одна из девочек. — Что, не угостите нас хоть чуть-чуть? Вам что, жалко?

— Нет! — еще раз встряхивая головой, от чего его ведёт и он снова начинает крениться на бок, агрессивно возражает Вэл. — Вы несоверш-шенн-летние! Вам нельзя пить! За это — статья!

— За это нет статьи, Вэл, — поправляет его тонкий Сережка, поддерживая за плечо, чтобы тот не свалился. — Вот если продавать им спиртное — тогда админка, штраф и лицензию отберут. А если вот так, просто наливать им…

— Ты на что меня толкаешь, друг? — фигурно изгибая бровь, переспрашивает Вэл. — Это нарушение моих принципов! Я не пью с малолетними! Я — европейский! Законпс…послушный человек! Я уважаю…

— Кого? — устав ждать, пока неожиданно впавший в прострацию Вэл с улыбкой смотрит поверх его головы, переспрашивает Сережка-Рестик.

— Тебя! — вдруг объявляет он и, хохоча, приподнимает свой стаканчик. — За это и выпьем! А малолетки пусть купят себе газировки!

— Так бежа-ать надо… Так далеко, — не менее обиженно добавляет вторая подружка Радмилы, очевидно не привыкшая к такой щепетильности. — Мне мама уже давала пробовать. На Новый год, и на восьмое марта!

— Ты и сама пробовала, не только на восьмое марта, — низким грудным голосом поправляет подругу Радмила, от чего та смущенно краснеет, а девочки дружно смеются, очевидно, вспоминая подвиги подружки.

— Ничего, сейчас нам принесут газировки, — заговорщически говорит Эмель и подмигивает. — Сейчас все будет, — и снова тянется к смартфону, глядя на меня и расплываясь в улыбке.

Ясно-понятно. Ждёт своего ненаглядного Дэна. Вот кого я действительно буду рада видеть — несмотря на привычку вечно меня задирать, Дэн — один из самых надежных людей здесь, один из тех, на кого я могу положиться. Меньше доверия у меня даже к Вэлу, подверженному креативным сменам настроения. А Дэн уже доказал не раз, что пусть слова у него иногда расходятся с делом, но как раз его делам можно верить безоговорочно.

— Ну что, давайте уже, пейте. А вам, девочки, лучше бы воды… У вас есть вода? Нет? — с удивлением обнаруживаю, что кроме газировки, сладкого и чебуреков, у нас ничего нет. — Вы что, на такой-то жарище?

— Я не люблю воду, — презрительно скривившись, говорит одно из юных созданий. — Она невкусная.

— Мы лучше пепси. Или спрайт! Эмель! Закажи лучше спрайт!

— Хорошо, — соглашается Эмель и, снова что-то торопливо говорит в трубку: — Да, и водички захвати нам! Что значит «некогда»? Ну пожа-алуйста! Ну, пожа-алуйста-пожалуйста! На пять минуток заскочи! Не больше! Раз ты все равно недалеко! А то у нас тут только наливки остались. Что значит «не вздумай»? А что мне еще пить? Не пойду же я одна за газировкой через весь пляж в ларёк? Тут знаешь, сколько пьяных?

Усмехаясь этим нехитрым приёмам манипуляции, которые Эмель уже вовсю применяет в общении с Дэном, снова ищу глазами Кристину, которую заслонил усевшийся прямо напротив меня Вэл, — и вижу ее, сосредоточенно что-то пишущую в блокноте. На голову она успела надеть огромные тяжёлые наушники — одного взгляда мне хватает, чтобы понять, что это профессиональная диджейская техника, которая полностью подавляют шум и передаёт мельчайшие нюансы и частоты музыки. Все это нужно не только, чтобы послушать трек, а ещё и подстроить его звучание на пульте.