— Осторожнее, Полина…. Осторожнее, — горячее дыхание его шепота буквально сводит меня с ума, еще немного — и я начну плавиться, гореть изнутри.

Пальцы, гремя железной застежкой, выдёргивают ремень из его джинсов, параллельно ощупывают и ныряют в его задние карманы. Где? Где оно? То, о чем я говорила еще там, на улице, какой бы улетевшей ни была — но это прошито у меня на подкорке, страх нежелательной беременности присутствует даже там, где здравый смысл давно отъехал. Где защита, где она, черт бы ее побрал?

— Где! — выкрикиваю я, стараясь извернуться, дотянуться рукой к бардачку и вычислить, где же он держит эти отвлекающие, но такие необходимые презервативы — надеюсь, их окажется достаточно и с запасом.

— Что — где? — спрашивает он, и мне тяжело удержаться, чтобы не застонать и не забыть обо всем, даже о самом необходимом. Он такой классный, такой красивый в этот момент — волосы встрепаны, взгляд слегка расфокусирован — и коньяк здесь ни при чем, выпил он совсем немного. Его умение чувствовать, быть здесь и сейчас, жить мгновением и моментом — совершенно искренне и с полной самоотдачей — это то, что меня цепляет в нем до полной потери контроля.

Но — нельзя, нельзя, Полина! Даже самые лучшие минуты жизни не стоят того, чтобы на утро трястись от страха, бегая по врачам, и живя как на пороховой бочке, полагаясь на судьбу — пронесло, не пронесло? Так рисковать и играть в такую игру я не готова.

— Где защита? Где… э-э… — пытаюсь облечь свою мысль в изящную форму, чтобы не быть слишком грубой. — Где контрацепция? — внезапно чувствую себя аптекарем или ведущей образовательной программы о половом воспитании. — Презервативы где!

И по его лицу и расширившимся в удивлении глазам понимаю — их нет.

— Ка-ак?! — разочарование в моем голосе сравнимо с тем, которое испытывает человек, развернувший самый волнующий подарок в своей жизни и обнаруживший там пустоту. — Как нет?

Для меня это непостижимо. Да у каждого адекватного человека должна быть с собой защита — это такой же признак взрослой жизни, как ключи от квартиры или личные счета. Если только он не сидит затворником и не избегает встреч и свиданий — ну не верю я, глядя на Артура, что он все это время только работал и работал. Ведь я точно знаю, что у него были какие-то связи и отношения, пусть непродолжительные, но должны же они оставить след и свои привычки!

И я — тоже хороша. Обычно пара пакетиков всегда лежит у меня в косметичке, рядом с помадой и салфетками — как самое необходимое. Но только не сегодня. Потому что я шла в школу на выпускной, напоминаю себе, ну какие могут быть презервативы?

Замерев, смотрю на него, пытаясь окончательно понять ситуацию. Артур, наклонившись надо мной, тоже выглядит сконфуженным, но только ещё более привлекательным от этого. Чувствую, как беспокойство из-за досадных оплошностей отходит на задний план. Ладно, ладно он хороший парень. У него просто не бывает случайных связей, и я больше не бешусь. Все, проехали. Не отвлекаясь на разговоры и выяснения, обнимаю его, притягиваю к себе и целую уже не так яростно и требовательно, а успокаивающе, чтобы отогнать следы моих злобных криков. Пойдём сегодня не по классике. Так даже интереснее.

И только он расслабляется и между нашими телами снова начинает разливаться, медленно подрагивая, сладкое напряжение, как только я пробую руками, ощущаю его всего, обхватываю коленями и говорю:

— Тс-с… Мы сегодня сделаем так…

И тут в тишине настойчиво, дикими трелями, бьющими по ушам, по мозгам, по нервам, начинает звонить телефон.

— Не бери… не бери, — прошу я его. Если мне придётся остановиться во второй раз, это будет слишком жестокая насмешка. Ну сколько можно водить меня за нос, поступая ровно так, как я сделала с этой самой шоколадкой — подразнила и отобрала. Нет, я не хочу чтобы кто-то или что-то отбирал его у меня, и поэтому с настойчивостью, на которую никогда бы не пошла просто так, повторяю:

— Не бери! Ну, пожалуйста… не надо.

— Я выключу, — говорит Артур, и если раньше он просто раздражался от звонков, то сейчас в его взгляде вижу то же выражение, которое было перед входом в магазин — когда мне показалось, что сейчас он разнесёт мобильный ударом о стену.

Немного отодвигаясь, чтобы дать ему возможность дотянуться до телефона на заднем сиденье, поворачиваюсь на бок и начинаю целовать его руку, плечо, спускаясь по рёбрам и покрывающим их гладким мышцам к пояснице. Пусть выключает. Так будет быстрее и приятнее. Свободной рукой он тут же зарывается мне в волосы и поводит кончиками пальцев так, что по коже головы начинают ползти мурашки.

И тут же его рука в моих волосах напрягается, а голос — все ещё хриплый и глуховатый, говорит:

— Стоп, подожди. Я должен ответить. Вот эта никогда не звонит просто так.

Кто такая «эта»? Почему они все ему звонят в добрых два или три часа ночи? Ещё немного и начнёт светать — рассвет в июне очень ранний так не хочется упускать укромную ночную темноту и тратить ее на телефонные разговоры.

Ещё сильнее откатываюсь вбок, чтобы он мог расположиться поудобнее и переговорить — я надеюсь, быстро. Но вся атмосфера только нашей с ним ночи распадётся и исчезает, едва он делает ответный звонок и говорит: