Вздохнув, я принялась листать страницы книги, ища момент, на котором закончила читать. И ровно тогда, когда палец лег на нужную мне строку, я услышала шорох.

«Мыши?»

Мышей я не боялась, а их присутствие в идеальном внешне храме показалось мне даже забавным. Мышам плевать – дом бедняка, дворец короля или храм божества. Мыши просто хотят есть.

Отложив книгу, я встала, одернув подол платья, и пошла на шорох. Через пяток шагов я замедлилась – шорох был громче, чем даже от пары мышей, и я уже задумывалась о том, стоит ли мне вообще идти на источник шума или, может быть, лучше позвать на помощь…

«А кого я могу позвать? Эти каменные двери я не открою при всем желании, даже если вдруг захочу прервать общение с божеством досрочно. Мог ли в храме остаться какой-то зазевавшихся жрец, которого заперли случайно? Или это воришка? Или…» Я сделала шаг назад. До этого момента мне казалось, что роль свадебной жертвы была достаточной защитой от убийц, ведь вряд ли кто-то из местного дворянства захочет ощутить на себе все прелести кровопролитной войны.

Отступив на пару шагов, я огляделась, ища, что же могу использовать в качестве оружия. Взгляд скользил по зале, не зная, за что зацепиться: лавку я бы не подняла, а больше ничего тут и не было. Вряд ли незваный гость испугается нескольких свечек, зажатых в кулаке. Еще пара шагов назад – шум в соседней зале усиливался, кажется, я даже слышала, как кто-то ковыряется возле двери, ведущей на второй этаж, вот бы только знать, по какую сторону он ковыряется: все еще по ту или уже по эту?

Краем взгляда я уловила мимолетный блеск и, повернув на него голову, чуть не подпрыгнула от внезапной радости. Конечно! Меч в руках статуи, он же настоящий; по крайней мере, я на это надеялась, уповая на то, что пакостную бутафорию в этом мире меча и магии никто в руки божественной статуе не всунет. Подобрав юбку и стараясь производить как можно меньше шума, я добежала до статуи, взяла небольшой разбег и, в прыжке перемахнув бассейн у ног священного изваяния, обхватила ее руками, балансируя на небольшой площадке-основании, где, собственно, и стояла Светозарная.

«Надеюсь, что меч настоящий, а ты – не обидчивая. В конце концов, что лучше может защитить девушку, чем меч? Тем более – полученный из рук богини».

Закусив губу от напряжения, я начала аккуратно вытягивать клинок за рукоять вверх, но он, предательски застряв гардой, ни в какую не хотел поддаваться: растопыренные пальцы божества словно бы нарочно цеплялись за, по сути, небольшую и скругленную деталь, хотя казалось, что та должна была легко проскочить между переплетенных пальцев, стоит лишь только…

Повернув голову на усиливающийся шум, я чертыхнулась и уже не так осторожно дернула меч и вдруг почувствовала, вернее – не почувствовала сопротивления.

Мгновение полета спиной назад, крепко сжимая меч в руках, и я с оглушительным для тишины храма шумом упала в бассейн, перевернув все эти маленькие плавающие свечи, подняв целую тучу брызг и выплескивая воду на пол. Мой совсем не молитвенный вопль устремился под своды храма, тут же превратившись в неразборчивое бульканье, а потом – в резкий всхлип-вдох и кашель.

Переваливаясь через бортик мелкого, до бедра глубиной, бассейна, я одной рукой пыталась отлепить от себя мигом потяжелевшую шерсть юбки, а второй – крепко сжимала рукоять трофейного одноручного меча. Бросив испепеляющий взгляд в невозмутимый божественный лик, я поднялась на ноги, потом переставила их в более устойчивую позу, как учили когда-то в историческом клубе, и направила меч в сторону предполагаемого источника шума. Некоторое время в храме не раздавалось ни единого звука, кроме разбивающихся о камень пола капель, что щедро сыпались с подола моей юбки. Затем я уловила смешок. Тонкий, детский голос хихикнул раз-другой, заставляя волосы на затылке буквально встать дыбом, и затих. Послышались шаги и шлепки, словно кто-то босой шел по камню. Смешок раздался ближе, откуда-то сбоку. Резко развернувшись, я продолжала держать меч перед собой, стараясь не обращать внимания на то, как предательски дрожит его острие в моей руке.

«Соберись, Эля, соберись. Что бы это ни было, у тебя есть чем защититься. Ты сможешь, давай, соберись, черт тебя дери!»

Вдруг я поняла, что чувствую чей-то взгляд. Меня передернуло от отвращения, казалось, что кожи коснулись старой игрушкой-лизуном, пыльным, грязным, но все еще сохранившим свойство прилипать, пусть и не так здорово, как раньше. Медленно, чувствуя, как по моим ногам стекают ручейки воды с промокшей насквозь одежды, я начала поворачиваться вокруг своей оси, стараясь напрячь все органы чувств, какие мне только были доступны. И уже почти оказавшись лицом к божеству, я скорее ощутила, нежели поняла, что воздух за моей спиной приходит в движение. Разворот, полшага назад, резкий выпад с ударом по косой: кажется, мое тело знало лучше меня, что нужно было делать. Воздух взорвался оглушительным визгом, а затем на меня прыгнуло что-то, похожее одновременно на жабу и маленького ребенка: худое тельце венчала огромная пасть, разевающаяся на полголовы и имеющая несколько рядов острых зубов, а длинные руки оканчивались перепонками и когтями на пальцах. Существо прыгнуло, я заслонилась мечом, но оно, врезавшись в меня всей тушей и отбросив назад, к бассейну, вдруг отскочило, дымясь и пронзительно завывая.

С трудом встав, я почувствовала, как пол уходит из-под ног, как к горлу подкатывает предательская тошнота, но вид длинного раздвоенного языка, яростно хлещущего в воздухе из зубастой пасти монстра, явно говорил мне: упаду в обморок – и от меня к утру останутся только кости, и то не факт. Существо затихло, дымок, идущий от его тела, развеялся, и я увидела, что на груди и плечах монстра остались светлые подпалины, словно на него пролили кислоту. На торсе твари также красовалась узкая и длинная царапина – я все-таки зацепила самым острием. И это давало мне надежду – можно ранить, значит, можно и убить!