– Скажите мне, магистр, а отец не пытался решить этот вопрос? Обновить старые клятвы или что-то такое? – я покрутила в воздухе рукой, пытаясь выразить невыражаемое.

Чародей хмыкнул, горько улыбнувшись.

– Конечно, пытался, только вот случилось все крайне… э-э-э… неудачно. День в день как он устраивал прием, чтобы решить этот вопрос, обрушился главный храм столицы. Не весь, конечно, только часть свода, никто не пострадал даже, но эти прохиндеи, ни разу в своей жизни не служившие полное воздаяние, хором завопили, что это плохой знак и что Светозарная предостерегает их от поспешных решений. Обсудить этот вопрос снова не удалось, так как кто-то из них, я подозреваю – что лорд Оташский, быстро разнес весть о случившемся. Народ занервничал, среди жречества кто-то сказал, что богиня недовольна нашим королем, и пришлось потратить уйму времени на то, чтобы усмирить недовольных и доказать, что это было лишь невольное стечение обстоятельств. А после умерла ваша матушка, и король, кажется, перестал интересоваться делами всего королевства, сосредоточив свое внимание на столичном регионе – единственном, который на самом деле принадлежит короне.

Я покачала головой, размышляя об услышанном.

– А что же божество?

– А что – божество? Времена, когда Светозарная говорила со своими последователями так громко, что ее слышали бы все земли, прошли с Божественными войнами. Она творит чудеса, не больше и не меньше остальных богов. Но ее глас молчит. Верховный жрец утверждает, что она говорит с ним во снах, но вот кому у меня меньше всего веры, так это ему.

Дверь кабинета скрипнула и на пороге появился король. По его лицу я понимала, что что-то произошло, но мужчина быстро справился с обуревавшими его эмоциями и, энергичной походкой пройдясь от дверей до стола, за которым я сидела, совершенно не по-королевски (Хотя, может быть, и наоборот? Королю можно все. По крайней мере – мне хотелось в это верить…) устроился на его краю.

– Чем вы тут занимались, пока я делил коней и слушал о том, кто кому плюнул в суп?

– Били лица и более нежные части, рассуждали о божественности и том, что пора прижать к ногтю наших вконец оборзевших вассалов, – бодро отрапортовала я, с удовольствием наблюдая, как на лице отца появляется откровенно шокированное выражение.

– Мне почему-то кажется, что это как-то связано с отсутствующей у дверей стражей.

Я снова кивнула и коротко пересказала отцу, опустив подробности разговора с жрицей, случившееся. Оба мужчины слушали с неподдельным интересом, но если на лице магистра Фарраля появлялась по-юношески озорная усмешка, то король наоборот становился все мрачнее.

– Мне кажется, давно я не прибегал к смертной казни, – тяжело обронил он, а я вздрогнула, посмотрев на своего отца по-новому. Мысль о том, чтобы отнять у кого-то жизнь, казалась мне кощунственной. Ведь можно все решить как цивилизованные люди, выговором и увольнением, ну или как тут это называется? Окончанием службы, но никак не убийством.

– Нет, не надо. Они уже получили по заслугам, правда. Не хватало нам еще в такой нелегкий час казнить собственных подданных.

Отец промолчал, лишь покачав головой, а затем поинтересовался насчет второй половины моего ответа:

– Ну и как вы собираетесь прижать вассалов?

Я пожала плечами.

– Раз уж в тот раз все пошло не по плану из-за божественного вмешательства, возможно, стоит попробовать организовать его второй раз. – Заметив странные взгляды, которыми меня наградили одновременно старик и король, я развела руками: – Ну, а чем вам не нравится эта идея? В конце концов, раз она наш покровитель, надо хотя бы попробовать поговорить с ней.

Рудольф и Фарраль переглянулись снова.

– Но для этого необходимо пойти в храм, – осторожно заметил чародей.

– В этом есть проблемы? – так же осторожно поинтересовалась я.

Отец кивнул.

– Да. Основная проблема в том, что по правилам, когда особа королевских кровей идет обращаться к божеству, храм закрывают на сутки. Уходят даже жрецы. Ты будешь там совсем одна, тебе нельзя будет ничего есть, только пить воду и молиться.

«А наша богиня та еще любительница самоистязаний. Надеюсь, плетью себя бить не придется?»

– И все? – уточнила я на всякий случай.

– И все, – ответил отец, а чародей кивнул. Я мысленно выдохнула и поняла, что в моей голове зреет гениальный по своей наглости план.

– Отлично. Когда это можно организовать?

Мужчины вновь переглянулись, и Фарраль уже знакомым жестом провел в воздухе ладонью, начиная читать заклинание.

– Если вы опять полезете ко мне в голову, то я, несмотря на ваш возраст, в вас чем-нибудь кину, – предостерегла я чародея, который, тут же смутившись, пробурчал что-то про привычку, прерывая заклинание и пряча руки в широкие рукава мантии.

– Милая, это очень тяжелое испытание.

Я вскинула бровь, смотря на отца, но не дождалась продолжения реплики и потому заговорила сама:

– Тяжелое испытание – просидеть без еды сутки? Я вам скажу больше, мой король. Я хочу одеться как простолюдинка. Сукно. Никаких украшений, непокрытая голова. Я пройду до храма пешком и буду просить не как принцесса, а как обычный человек. Как одна из ее детей.

Звенящая тишина была мне ответом. Я смотрела в шокированные лица и чувствовала внутреннее ликование – о да, это будет то еще зрелище. Раз уж у аристократии мой отец не пользуется поддержкой, то стоит искать ее среди простых людей. А раз они еще и набожны, то не воспользоваться этим я просто не могла. Конечно, современники сказали бы, что это все вторично, избито и вообще – слишком пошлая презентация снизошедшей до простого народа принцессы. Но современников здесь не было, а факт того, что это сработает, был налицо. На два лица. На два шокированных до глубины души мужских лица.