– Что ты еще учудила?

Надежда так сильно затрясла головой, что заколки на ее хвостах застучали друг о друга висюльками.

– Что у тебя в руке? – кивнул Леон.

Медленно раскрыв ладонь, Надежда с удивлением уставилась на свои поломанные очки с черными круглыми стеклами.

– Мне все-таки кажется, что это ты устроила переполох наверху. Вылезай.

Надежда встала на четвереньки, выползла и вскарабкалась с ногами на стол.

– Рассказывай.

– На сцену упал труп, – еле слышно, шепотом.

– Актер?

– Не-е-ет. Он упал сверху. Из подкупольных креплений. Я его плохо привязала, наверное…

– Когда ты его плохо привязала?

Надежда задумывается, шевелит губами, глядя в потолок, потом называет число.

– Где взяла?

– Тут валялся, – кивнула Надежда в сторону стоек с костюмами.

– Зачем прятала?

– Он сначала был живой. Я хотела помочь, а потом он умер.

– Он умер при тебе? – спрашивает Леон. От его спокойных, лаконичных вопросов девушка понемногу успокаивается.

– Да. Выплюнул изо рта зажигалку и умер.

– Что-нибудь сказал?

– Нет. Леон, спрячь меня, пожалуйста!

Леон задумался.

– А что это был за грохот? – спросил он, протягивая Надежде платок.

– А, люстра упала.

– Наша главная люстра? – не верит Леон. – В партере?

– Ну да. Сначала упал труп. Наверное, веревку для Квазимодо закрепили к основной конструкции, она задела тюк с телом. Потом кто-то выстрелил, и – шарах! Люстра упала.

– Ну, знаешь!.. – качает головой Леон.

– Спрячешь?

– Пошли.

– Минуточку внимания! С вами работает следственная бригада Службы безопасности! Большая просьба равномерно рассредоточиться по фойе, не толпиться, собрать рядом с собой знакомых или близких людей, которые в случае отсутствия у вас документов помогут удостоверить личность. Если есть пострадавшие в результате падения люстры, оставайтесь на своих местах, по мере досмотра вам будет оказана первая помощь.

После слова «досмотр» кое-где послышались истерические женские вскрики, но в основном народ вел себя организованно.

Шесть женщин – группа психоаналитиков – и восемь мужчин – оперативных работников рассредоточились среди зрителей и работников театра, собранных в фойе. Женщины выбирали из толпы проблемных и способных на провокационный всплеск истерики клиентов. Мужчины искали возможных правонарушителей или лиц, находящихся в розыске. Через шесть-восемь минут двадцать три выбранных ими человека направились к гардеробу, остальные зрители должны были пройти к выходу сквозь четыре поста с наружным осмотром. Возбужденные театралы перестали возмущаться прерванным спектаклем и требовать возврата денег и с интересом наблюдали, как у этих четырех импровизированных постов на доставленных из кафе столиках устанавливают чемоданчики с компьютерами и прочей техникой.

Несколько рабочих сцены затаскивали в фойе стулья и табуретки для особо пожилого контингента, по залу прошли две женщины в белых халатах с успокоительными средствами и нашатырем, в основном же публика, успокоившись, воспринимала происходящее как интересный боевик.

– Прошу простить заранее, – винился любезный молодой человек с кобурой под расстегнутым пиджаком и идентификационной карточкой-прищепкой на лацкане, – но мы вынуждены будем прибегнуть к моментальному экспресс-анализу отпечатков пальцев некоторых граждан. Прошу не воспринимать это как личную угрозу вашей свободе, а исключительно как вынужденную меру перестраховки с нашей стороны!

Зрителей у постов тихим, вкрадчивым голосом спрашивали, имеют ли они при себе оружие, и если имеют, просили медленно достать его и положить на стол. После этого работники Службы такими же ласковыми и тихими голосами интересовались наличием документа, удостоверяющего личность зрителя. Документ осматривался, сравнивалась фотография в нем с тем, что зритель имел в данный момент на месте лица. Третий от гардероба пост отличался крайней любознательностью проверяющего младшего офицера. Он, помимо необходимых вопросов, еще интересовался, «с какой целью зритель посетил данное помещение», и просил назвать имена исполнителей главных партий. Три зрителя, безуспешно пытающиеся объяснить, зачем они вообще пришли в театр и запутавшиеся с фамилиями главных исполнителей (один сильно возбудился и громко заорал: «Да на хрен мне их знать?!»), были препровождены офицером в гардероб, к тем двадцати трем проблемным, которых изолировали в пустом отсеке и охраняли.

У каждого поста, таким образом, образовались небольшие очереди из особо спешивших – человек по пять, остальные зрители разбрелись по фойе. Женщины вытащили пудреницы, мужчины – телефоны, кто-то уже просил, чтобы открыли буфет, а кто-то срочно хотел в туалет.

Через полчаса в коробке от трех килограммов сдобного печенья лежали восемь пистолетов, два ножа, два кастета, четыре газовых баллончика, все это – в полиэтиленовых пакетах, и бумажки с именами владельцев внутри. Коробка заполнялась от всех постов, и один из проверяющих, оценив на взгляд, сколько зрителей прошло и сколько еще осталось, послал своего подопечного в открывшийся буфет за второй коробкой.