– А бутылка? Они не…

– Ерунда. Если что, я все улажу.

Милена идет, слегка пошатываясь, и тащит за собой козу. Ева усаживает ее за столиком. В фойе последние зрители проходят посты. Проблемных из гардероба разделили на группы по четыре человека и начали досмотры.

– Расскажите, кто вы.

– Это неинтересно, – категорически отказывается Милена. – Лучше вы скажите, как можно обрушить такую люстру?

– Люстра с прошлого века крепится на металлическом крюке и четырех растяжках. Растяжки – металлические тросы. По правилам, профилактические осмотры крепления должны осуществляться не реже раза в год. Я должна дождаться данных последнего профилактического осмотра, прежде чем делать выводы, но на первый взгляд положение создалось угрожающее. Два троса из четырех изрядно проржавели и повредились. Если предположить… – монотонно говорит Ева, внимательно, сантиметр за сантиметром, осматривая лицо старой женщины напротив. – Сколько вам лет? – вдруг спрашивает она.

– Семьдесят пять, не отвлекайтесь, – быстро отвечает Милена.

В бутылке осталось меньше половины.

– Если предположить, что пуля попадает в крюк и потом – рикошетом – в один из тросов и трос этот лопается, то можно представить, что от попадания в крюк люстра с него соскакивает, а удержаться на двух тросах потом не может.

– Думаете, это богемский хрусталь? – шепчет Милена, наклонившись к Еве.

– Не знаю, – Ева сдерживает улыбку.

– Вранье. Это никакой не богемский хрусталь. Дурят народ, как, впрочем, всегда. Что вам от меня надо?

– С кем вы пришли в театр?

– Одна. Я приехала на такси.

– А коза? – заглядывает Ева под стол и видит, что коза, грациозно сложив под себя передние копытца, спокойно улеглась на пол.

– Козу я нашла здесь.

– А где бобер, которого вы просили пристрелить?

Милена встает, опирается о столик и осматривает фойе.

– Его уже нет. Наверное, поехал домой. Я погорячилась. Еще не время. У меня будут брать отпечатки пальцев?

– Не думаю. Вы же сказали, что имеете при себе документы. Откуда вы знаете Марго?

– Кто это?

– Женщина, с которой вы только что разговаривали.

– Да кто же ее не знает! – ухмыляется Милена. – Когда она придет к вам, вы ее тоже сразу узнаете! Уговорите их отпустить со мной козу.

– Нельзя, – качает головой Ева. – Если коза театральная, то ее должны забрать после спектакля.

– Хорошо, я подожду, пока за ней приедут. – Милена расправляет складки бархата на платье и со скучным видом опирается головой на подставленную руку в перчатке, кое-где наспех заштопанной.

Ева смотрит на нее, застывшую в неподвижности, всем своим видом демонстрирующую примерное ожидание. Вздыхает, идет к буфету и приносит бумажную тарелку с бутербродами и печеньем.

– После первой бутылки я не закусываю, – вместо благодарности выдает Милена. – А вы кто в КГБ?

– Я офицер Федеральной службы.

– Ясно, что офицер, чем вы занимаетесь?

– Аналитик.

– А для души? – прищуривается Милена и достает из маленькой сумочки на поясе сигареты.

– Снайпер, – поколебавшись, отвечает Ева.

– Понятно, – кивает старуха. – Хорошо смеется тот, кто стреляет первый, да? Идите, снайпер Ева. Я никуда не денусь. Я тут. С козой.

Ева идет в подвал. Осмотрев на складе кучу угля, она несколько минут стоит, застыв в полнейшей тишине, и думает, куда мог подеваться полковник Кошмар. Рация, предусмотрительно оставленная на угле, мигает красным огоньком. Ева обходит уголь, жалея, что у нее нет фонарика. На склад выходят два помещения. В одном – классическая свалка бомжа: матрац, старая телогрейка, буржуйка, несколько поломанных стульев, заготовленные для растопки пачки программок. Но тумбочка, застеленная клеенкой, и цветная эмалированная миска и чашка на ней говорят о том, что впавший в запой истопник любил комфорт и порядок. Ева открывает тумбочку. В слабом свете далекой лампочки она несколько секунд разглядывает небольшой пистолет и не верит своим глазам. Закрывает тумбочку. Идет в другое помещение.

Это старая котельная. Все помещение занимает огромный паровой котел. Неподалеку от котла на ящике сидит осветитель Марат и играет выкидным ножичком, втыкая его в доску. Он молча смотрит на Еву и кивает на котел. Сквозь щель в огромной чугунной дверце топки проникает тонкая полоска света. Плохо понимая, что происходит, Ева подходит к топке, откидывает массивную защелку и тянет на себя полукруглую ручку. Дверца открывается с трудом. В глубоком холодном зеве топки на чугунных решетках сидит зареванная Надежда, а напротив нее – с лепестком огонька из зажигалки – полковник Кошмар. Они оба так перемазаны сажей, что в первый момент кажутся Еве скорчившимися гномами из подземелья.

– Кто тут все время стучит?! – истерически взвизгивает Надежда, выпадая из топки в объятия Евы.

Марат молча встает и убирает нож.

Полковник Кошмар выбирается медленно, осторожно нащупывая ногой место, куда можно стать.

– Вы, молодой человек, – говорит он наконец, выпрямившись и кое-как отряхнувшись, – довели девушку своими игрушками до полной невменяемости. Почему не открыли затвор на дверце? Вы же слышали, как мы стучали!

– Я его не закрывал, – уклончиво говорит Марат.