Он задавал вопрос, который, как я знала, был у обоих близнецов и у меня на уме, он просто не задавал его прямо. И этот вопрос заключался в том, будем ли мы также работать над этим делом.

Папа потер подбородок салфеткой.

– С тех пор как Том привлек мое внимание к этому делу, я обдумываю перспективу вовлечения вас, мальчики. Тебе уже восемнадцать – законный возраст, чтобы владеть оружием и сражаться за свою страну на войне. Так что, вы должны быть в состоянии пойти на это дело.

Глаза Реми и Кольта расширились.

– Чувак, ты серьезно? Мы работаем над делом с залогом в миллион долларов! – воскликнул Кольт, когда Реми спросил:

– Ты действительно собираешься взять нас с собой во Флориду?

Папа улыбнулся и покачал головой. Оба мальчика вскочили со своих стульев и хлопнули друг друга по спине. Я же, напротив, сидел в ошеломленном молчании.

– А как же я? – Я практически кричала сквозь праздничный шум.

Лицо отца вытянулось.

– Джулс, я не могу позволить тебе участвовать в таком деле. Ты слишком молода.

– Но я теперь член команды, – запротестовала я.

– Мне очень жаль, но ты не можешь быть частью этого. Слишком опасно.

Из уважения братья прекратили праздновать и вернулись на свои стулья. Закусив губу, я заставила себя не плакать.

– Я все еще могу поехать с вами во Флориду, верно? То, что я не работаю над этим делом, не значит, что я должна оставаться здесь.

Папа и дедушка переглянулись, а Большая Мама раздраженно фыркнула.

– Ты ведь еще не сказал ей, правда? – требовательно спросила она.

Мои брови удивленно изогнулись.

– Сказал мне что?

Большая Мама погрозила папе пальцем.

– Я уже две недели говорю тебе, что ты должен сказать Джулиане правду, но ты меня слушал? Нет, конечно, нет. Теперь тебе придется пойти и сказать ей об этом сегодня вечером? – Она покачала головой, развязывая свой желтый клетчатый фартук. – Ну, я не собираюсь в этом участвовать.

Когда она выскочила из комнаты, дедушка поднялся со стула. Он кивнул серебряной головой мальчикам, и они послушно последовали за ним.

Как только мы остались одни, я скрестила руки на груди и бросила взгляд на папу.

– Почему у меня такое чувство, что сейчас я получу какие-то действительно дрянные новости?

Он вздохнул.

– Джулс, я разговаривал с твоей матерью...

Тихий вздох сорвался с моих губ прежде, чем я смогла сдержаться.

– Ты же знаешь, как я к ней отношусь.

В нашей семье хорошо знали, что я держу довольно сильную обиду на маму за то, что она ушла. За последние несколько лет Кольт и Реми навещали ее летом или на каникулах, но я наотрез отказалась видеться и разговаривать с ней.

– Я знаю, но в последние месяцы мы довольно часто говорили о мальчиках и о тебе. Она звучит намного лучше, почти как старая Аннабель. – В глазах отца появилось отсутствующее выражение, словно он заново переживал счастливое воспоминание. Затем он покачал головой, отгоняя мысли о более счастливых временах. – В любом случае, она очень беспокоилась о тебе.

– Почему именно обо мне?

– Может быть, потому что она не видела тебя два года и скучает по своему ребенку.

Стиснув зубы, я возразила:

– Я больше не ее ребенок.

– Послушай, Джулс, я думаю, ты достаточно долго избегала свою мать. Для вас обоих будет лучше, если ты проведешь с ней некоторое время в Саванне.

Я вскочила со стула так быстро, что он с грохотом упал на пол.

– Ты что, с ума сошел? Провести все лето в чужом городе с мамой, которая с таким же успехом может быть для меня чужой?

– Саванна не чужой город. Ты проводила там каждое лето, когда была маленькой, – возразил папа.

Покачав головой, я возразила:

– Тогда мы все еще были семьей и ездили к бабушке и дедушке. Но теперь они умерли, и не осталось ничего, кроме этого огромного дома, который с таким же успехом мог бы быть могилой.

– Джулс, пожалуйста ... – Папа потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку.

– Я ненавижу ее и всех этих светских снобов, которым она поклоняется. – Я яростно замотала головой. – Я не поеду! Ты меня слышишь? Я НЕ СДЕЛАЮ ЭТОГО!

Глава 2

Я вскочила из-за стола и выбежала через заднюю дверь. Она с такой силой захлопнулась у меня за спиной, что я удивилась, как стекла не разбились вдребезги. Я пересекла двор и направилась к конюшне. Не колеблясь, пинком распахнула дверь, заставляя наших четырех лошадей оторваться от жевания сена, чтобы посмотреть на меня с недоумением.