— Потерпи еще немного. Сейчас мы поскачем без седел. — Запрыгнув на коня, Габриэль подставил ступню вместо стремени и усадил баронессу себе за спину. — Впереди нас ждет де Дрё с оседланными лошадьми.

— Робер?! — удивленно воскликнула Сабина, нечаянно назвав графа по имени.

Габриэль стиснул челюсти и раздраженно ударил коня пятками, отчего женщина у него за спиной едва не упала на землю.

Встретившись со второй частью отряда, шевалье и Андре спешно надели доспехи и вооружились. Пересев на резвых скакунов, беглецы размашистой рысью устремились на восток.

— Скоро они обнаружат пропажу и пустятся в погоню. Мой самолюбивый брат не простит такой оплеухи. Он приложит все усилия, чтобы вернуть беглянку. — Стараясь не слишком громко кричать и подстраивая дыхание под аллюр лошади, Робер стал обсуждать дальнейший план побега.

— Может, они будут искать нас южней, в направлении Ренна? — предположил Андре.

— У Пьера много недостатков, но скудоумие в их число не входит. Он вышлет несколько отрядов в разных направлениях.

Слова графа оказались пророческими. Незадолго до полудня беглецы услышали топот коней и крики преследователей.

— Шевалье, увози женшину, а я вас прикрою! — крикнул Робер и круто развернул коня, готовясь принять бой на небольшой прогалине.

— Андре, Анри, к графу! — обернувшись назад и оценив количество догонявших их воинов, проревел Габриэль. А сам, проскакав еще немного и увидев место, заросшее густым подлеском, натянул поводья. — Сабина, остановись!

— Что случилось? — Она резко натянула поводья.

— В тех зарослях тебя с конем никто не заметит, поэтому жди нас там. — Шевалье уже отстегнул от седла топфхельм и теперь надевал его.

— Ждать? А ты?

— Я поскачу на помощь. Их менее дюжины, для троих многовато, но вчетвером мы справимся. Если что, держи путь на восток, по солнцу. — И, не дав ей опомниться, он умчался.

Габриэль вовремя ворвался в гущу сражения. Под Андре убили лошадь. Он успел вынуть ногу из стремени и при падении откатился в сторону, но тут на него нацелилось смертоносное копье. Бросившись наперерез, Габриэль щитом выбил копье из руки наемника. И, не дав противнику опомниться, ударом меча разворотил его лицо, защищенное лишь наносником сервельера [103] .

— Андре, на коня, живо!

Но оруженосец уже и сам стягивал с седла хрипевшего в предсмертной агонии всадника, чтобы воспользоваться его лошадью. Два преследователя, заметив подмогу у неприятеля, в нерешительности остановились, и у Габриэля появилась возможность оглянуться. И вовремя! За спиной у Робера сержант заносил боевой топор. Перекинув меч в другую руку, шевалье молниеносным движением вытащил из-за голенища сапога нож с узким лезвием и метнул его в шею лошади. Смертельно раненное животное резко дернулось и, захрипев кровавой пеной, медленно завалилось на бок вместе с седоком. Топор, не достигнув цели, лишь прочертил в воздухе бессмысленную дугу.

Услышав грохот падения, граф обернулся и мгновенно оценил ситуацию. Но поблагодарить Габриэля не успел — тот уже отражал нападение оправившихся от изумления наемников. Шевалье умело лавировал между свистевшими с двух сторон смертоносными клинками. Робер, по привычке наблюдая за подчиненными во время боя, искренне восхищался ловкостью шевалье. Пока соперник замахивался, Габриэль успевал нанести ему три-четыре удара, целясь в основном в голову.

Схватка продолжалась. Анри сражался в паре с графом, а Андре, прикрывая спину хозяина и остервенело ругаясь, ввязался в драку со свирепым наемником.

Вскоре затихли скрежет стали и изощренное сквернословие. Слышалось лишь тяжелое хриплое дыхание да глухие стоны раненых, иногда заглушаемые ржанием покалеченных лошадей. Отряд преследователей валялся в кроваво-грязном месиве. Последнего убегавшего догнал дротик Анри.

— Добейте раненых! Свидетели нам ни к чему! — скомандовал граф, устало снимая топфхельм и вытирая пот со лба.

Спешившиеся оруженосцы ударами мизерикорда [104] отправили в вечность раненых противников. А затем прикончили бившихся в агонии лошадей.

***

Целые и почти невредимые воины — Андре, падая с лошади, ушиб ногу — вернулись в чащу, где Габриэль оставил Сабину. Но там лишь конь мирно выискивал травку под опавшей листвой. Женщина пропала! У графа едва не сорвались с языка гневные, обвиняющие слова. Однако, увидев растерянный взгляд и побелевшие губы д’Эспри, Робер сжалился и обрушил на луку седла удар, в который вложил всю свою ярость. Конь жалобно заржал.

На их зовущие крики лес откликнулся лишь эхом. Габриэль предложил спешиться и поискать какие-нибудь следы. Все разошлись в разных направлениях, напряженно всматриваясь в даль.