— Орешков хочешь? — перед лицом Ари появилась круглая коробочка, заполненная разнообразными орехами в сахаре. И запах такой, аж ноздри щекочет. А за завтраком Ари, едва поковыряв омлет, объявила, что не голодна, и удалилась к себе. — Ну, бери, чего стесняешься? Ты, милая, привыкай: ты теперь не монастырский мышонок, ты у нас самого лорда Лингрэма жена. И все у тебя будет, чего только не пожелаешь. Орешки-то вкусные, я их у лучшего кондитера заказывала!

Ари потянулась к коробочке: в конце концов, эта женщина пока что ничего плохого ей не сделала. Отказаться от угощения будет невежливо.

— Что, не поладили вы с лордом Тэнимом? Молчи-молчи, сама вижу, что не поладили. Он чернее тучи вчера в казармы умчался. И ты... что, проплакала всю ночь?

— Вот если бы вас так... — Ари не собиралась пререкаться с Розалиндой, но смолчать не смогла. — Выдали бы замуж за того, кого вы в жизни не видели, за того...

— А ты чего хотела? Ты — девушка знатная. У вас все так. За кого сосватают, за того и пойдешь. Хоть за лысого, хоть за пузатого. А у простых думаешь, лучше? Захочет какой-нибудь каретник с семьей булочника породниться — и глядь, уж все сговорено. Про любовь... про нее, знаешь, в книжках всяких красиво пишут. Ты волчонком-то не гляди. И кушай. Голодная, небось. Лорд Тэним... он что? Он человек прямой. Резковат иногда бывает, но чтоб кому несправедливо злое слово сказать — такого за ним не водится. Привыкнешь ты к нему, сама увидишь. И пары месяцев не пройдет — а уже радоваться станешь, что тебе такой муж достался. Заботиться о тебе станет, никому в обиду не даст.

"Ага, разве что себе", — зло подумала Ари. Ему хватило и пары слов, чтобы она уяснила: ее отец и брат — изменники, а она — никому не нужная девочка, которую отдали в "добрые руки" по королевской милости. И даже если она умрет... она размышляла об этом ночью — это уже ничего не изменит. Лорд Тэним приобрел права на Хольм, едва их обвенчал священник.

— Резковат, да, это за ним водится, — продолжала ее компаньонка, поедая сахарные орешки едва ли не горстями. — А что ты хочешь? Он человек военный. С малолетства по гарнизонам да лагерям. И при дворе бывать не любит, хотя Его Величество ему как никому другому доверяет. Не то что лизоблюдам всяким.

Тем временем они покинули городскую окраину, и теперь их путь пролегал через поля, а вдали — Ари все же приподняла занавеску, офицер, сопровождавший карету, тут же сорвал с головы шляпу и поклонился, оставаясь в седле, — уже виднелись очертания огромного леса. Неужто это тот самый лес, куда ей строго-настрого велено не ходить? Вскоре дорога уже бежала под сенью вековых дубов, буков и каштанов, солнце проглядывало сквозь листву, отбрасывая на дорожку светлые отблески. На первый взгляд ничего ужасного в этих деревьях не было...

— Да, лорд Лингрэм же предупредил тебя про лес? — Розалинда словно подслушала ее мысли. — Ни ногой туда, слышишь? И я прослежу. Нечего тебе там делать.

— А что, это тот самый... где мертвых девушек находили? — все же решилась спросить Ари.

Раз ее компаньонка оказалась столь словоохотливой, отчего бы не попытаться расспросить?

— Тот самый, — горестно кивнула головой Розалинда. — Элиза, бедняжка... сколько раз ей говорено было! Так ведь нет: вздумалось ей зимой верхом прокатиться. А накануне все грустная ходила, ничего ей было не в радость. Лорд Тэним в отъезде был. Матушка его... я уж как ни старалась их наедине не оставлять, так нет: все припоминала Элизе, что та простушка, что не ровня она лорд-маршалу. Что ни слова умного молвить, ни развлечь его не умеет. Письмо мы потом с Денизой нашли: сбежать она решила. К родным на юг податься. А уж любила его... Только по весне, когда снег сошел, ее отыскали. Как раз когда лорд-маршал с войны вернулся. И матушки его вскоре не стало.

— А кто... кто убил Элизу? И тех других девушек?

— Сплетен наслушалась? — недовольно буркнула Розалинда. — Известно кто. Медведь-шатун или какой зверь шальной. Егеря весь лес прочесали — только так и не поймали его. Ничего, авось попадется.

Медведь-шатун... Но если Элиза хотела уехать, а по дороге повстречала лорда Лингрэма... Что, если они поссорились? И он... Нет, тут что-то не сходится. Если он был на войне, он не мог на день вырваться в свой замок, убить Элизу, а потом тут же отправиться назад, к войску. Или мог? Если Элиза написала ему, что она желает с ним расстаться? Он разгневался, пытался остановить ее... Надо бы выяснить, что за война была в ту пору.

— А давно это случилось?

— Два года минуло, этой зимой третий будет. Разве же такое забудешь? Он же меня ради Элизы в замок и взял. Чтобы она не скучала без него. Чтобы матушка ее не обижала. Леди Лингрэм, по правде сказать, хворая была: все слезы лила да в церкви молилась. Запрется со своим духовником и "шу-шу-шу". Нет бы сына чем порадовать, когда он наезжал, так нет: выйдет к нему вся в черном, ручки на животе сложит, ко лбу приложится, словно он покойник. И опять к себе.

...Теплый ветер врывался в окна кареты, Ари крутила головой, боясь упустить хоть что-то: вот высокая ограда, отделяющая лес от окруженного парком поместья, вот широкая надвратная арка, возле которой навытяжку стоял приветствующий их привратник. И очертания замка, пока еще неясные, наполовину скрытые разросшимися буками и лиственницами.

Едва карета миновала арку, Ари услышала, как сзади загрохотал внушительный засов, затворявший ворота. Ну что ж, леди Лингрэм, добро пожаловать домой... Пусть ее новая тюрьма и красива, пусть она окружена садами и парками, но место, где тебя держат под замком, все равно остается тюрьмой.

— Остановите здесь, я хочу пройтись, — крикнула она кучеру.

И вскоре ступила на широкую посыпанную гравием дорожку, обсаженную кустами роз. Путь к своему новому узилищу она предпочитала проделать пешком. И в одиночестве.