Ари словно вновь оказалась в тёмной каморке в подвалах осажденного замка. Когда ядра попадали в стены, над головой гулко гудел свод, с него сыпались камешки и мелкая пыль. И она не успевала стряхивать их с волос. Только тогда у неё был брат, её Бастьен. Он утешал её, говорил, лихорадочно блестя глазами в темноте: «Вот увидишь, мы их победим, папа у нас — настоящий воин». А теперь она осталась совсем одна, ей никто не поможет, не соврёт, что все наладится, не похитит из монастыря.

Она как во сне присела в реверансе перед аббатисой, как будто чужим голосом произнесла: «Благодарю вас, матушка» и, не помня себя, побежала по ступенькам, всё ниже и ниже, в глубины ада, куда её толкнула набожная аббатиса.

Очнулась Ари в саду у розового куста, сорвала цветок и наконец разрыдалась.

Кровь на пальцах? Откуда? Ах да, темно-зеленый стебель, который она безотчетно сжимала в ладони, был усеян крепкими острыми шипами. И нежно-оранжевые лепестки... прежде она так любила бывать здесь, даже помогала старому Герберту ухаживать за розовыми кустами. Почему она смолчала? Отчего позволила называть отца изменником? Ведь Малесса не воюет с Тарном. Вернее, воевала когда-то, но тогда их с братом еще и на свете не было. Батюшка что-то рассказывал, как тарнийцы пытались высадиться на западном побережье, но их быстро отогнали. И в его голосе слышалось сожаление. Но сейчас... с Тарном давно подписан мир, что же ужасного в том, что батюшка предпочел отослать туда Бастьена? Но из-за этого король Диармейд лишил брата титула, а ее... впрочем, что толку теперь стенать о том, что ее заточили в монастырь Святой Симоны, раз ее уже ожидает новая тюрьма? И, сдается, ее стены будут намного крепче и неприступнее. Замок лорда Лингрэма...

Ари недобро усмехнулась, вспоминая испорченный портрет. Будущая супруга лорд-маршала... Отчего бы ему не явиться сюда самому и не поговорить с ней? Да любой порядочный мужчина попытался бы сначала перемолвиться хоть парой слов со своей избранницей и поинтересоваться, согласна ли она стать его женой. Посмей Ари заикнуться об этом матушке Имельде, та бы ответила ей, что правила монастыря запрещают воспитанницам видеться с мужчинами. Но лорд Лингрэм — не обычный мужчина. Да пожелай он ночью ворваться в келью Ари, матушка Имельда сама поднесла бы ему ключи. Лорд-маршалу Малессы, человеку, пользующемуся особым доверием короля, позволено почти все. Для него взять себе невесту — все равно что купить дорогую кобылу на рынке. А породистую лошадь не покупают вслепую. Так, выходит, он мог видеть Ари где-то и раньше?

— Тебя не было на уроке... — Ари и не заметила, как Бейтрис появилась в саду и присела на скамью рядом с подругой. — Что с тобой? Ты плакала?

— Я теперь вообще не стану ходить на уроки, — объявила Ари, вытирая глаза кончиком манжеты.

— Но тебя же накажут! — синие глаза Бейтрис расширились от испуга. Не за себя, за подругу.

— Посмотрела бы я на того, кто посмеет наказать невесту самого лорд-маршала! — горько бросила Ари.

— Лорд-маршала?

— Да! Они не придумали ничего лучше, кроме как отдать меня этому извергу! И ведь знают, что это он... он... — она чувствовала, что сейчас вновь расплачется, — что это он разорил наши земли! И... представляешь: эта гадина осмелилась заслать сватом самого короля! Зачем я ему понадобилась?

— Ты — это Хольм, — рассудительно заметила Бейтрис.

— Ах да, а я вот запамятовала... — Ари прижала ладонь к лицу, чтобы хоть как-то унять злые слезы. — Скажи, а твой замок... ведь твоих отца и братьев тоже...

— Нет, — грустно покачала головой Бейтрис. — То был старый лорд-маршал, отец нынешнего. Я тогда была совсем маленькая. Помню только, как начался пожар, я спряталась под кровать...

Прежде Ари никогда не расспрашивала подругу о гибели ее семьи, боясь ранить Бейтрис. Но их истории были похожи словно две капли воды: свободные земли на севере не желали становиться частью Малессы, несмотря на все посулы короля Диармейда. И тогда тот прибегнул к простому испытанному средству, ибо что может быть надежнее солдат и пушек?

— Какой-то человек нашел меня. Он что-то говорил мне, но я от страха словно оглохла. Он завернул меня в плащ и понес куда-то. Я только запомнила, что у него борода была — она ужасно кололась. А потом меня привезли сюда, и сестра Лизбет все причитала, что я такая крохотная да тощая.

...Человек с бородой? Ари вздрогнула, отгоняя непрошеное воспоминание. Мало ли в королевской армии бородатых солдат? А что, если это тот же самый? Тот, что отыскал их с Бастьеном на болотах, развел костер, чтобы они отогрелись, угощал каким-то ароматным питьем из своей фляги? Да нет, конечно, просто и на пути Бейтрис повстречался добрый человек — на все воля Всевышнего.

А ведь аббатиса лгала, угрожая Бейтрис незавидной участью послушницы. Она — единственная наследница разоренного Видсворта. И такой же ценный товар, как Аредэйл Хольм: тот, кого подберут Бейтрис в мужья, станет хозяином обширных земель на северо-восточном побережье.

— Ты сама должна понимать, — тем временем продолжала Бейтрис, — рано или поздно это должно было случиться. Тебе скоро восемнадцать. Они и держат нас здесь только ради того, чтобы продать подороже. Даже этих гордячек, что воротят от нас нос. Тот, кого король пожелает наградить землями и чужим титулом, может просить руки любой из нас.

— Но разве лорд-маршалу недостаточно своих земель и титулов? У него так мало слуг и замков, что понадобился еще и Хольм?

— Я не знаю... Наверняка это как-то связано с Тарном и твоим братом.

Ари и сама понимала, что в той истории от нее что-то ускользает... Отец и братья Бейтрис сражались до последнего, а отец Ари сам сдал замок после трехмесячной осады, подписал договор с Его Величеством Диармейдом V о том, что княжество Хольм добровольно становится частью Великой Малессы. Но отчего его называют изменником?