Ари как-то забыла, что встретит не только восторженное лживое восхищение, —противное, липкое, но безобидное. Будут еще попытки оскорбить и унизить, вот такие — прикрытые вроде как сочувствующим взглядом и искренними добрыми намерениями. Об этом она подумает после, в своей комнате, без назойливых свидетелей.

Ари вздохнула и вежливо ответила:

— Ну что ты? Как можно верить слухам? Зачем пятнать честное имя благородных людей нелепыми баснями? Я уточню у моего супруга, что случилось с братом Бейтрис, упомяну, что ты уверена, будто его отец пытал пленных и наслаждался их стонами… думаю, он должен знать, как порочат наше семейное имя. Или… зачем ждать? Сейчас же пойду к матушке Имельде и спрошу, как она могла одобрить мой брак с настоящим исчадием ада.

Она слегка поморщилась — будь ее воля, она бы никогда не произнесла этих слов — «наше семейное имя», надо же! Внутри все кипело — и от отвращения к Лингрэму, и от ненависти к этим «милым подругам». Но они-то и не подозревают, что аббатиса одобрила бы любой брак. Если бы они знали, что Ари продали из-за ее владений, то вряд ли вели бы себя так подобострастно. Они завидуют.

— Нет-нет, что ты?! — Милда, самая умная из всей свиты Аннунциаты, приобняла свою «предводительницу» за талию, немного отодвинув в сторону. — Как можно? Мы не верим ни слову из этих мерзких слухов. Потому и хотели тебя убедить не верить ничему из того, что ты уже слышала.

Она как будто дала сигнал Аннетте и Пруденс, а, может, и дала… Не зря же она наступила Пруденс на ногу… И те заговорили, перебивая друг друга.

Пруденс, востроносая, худенькая и низкого роста, больше похожая на двенадцатилетнюю девочку, закивала:

— Да-да, невозможно верить таким басням! Это же… как в страшных сказках, такого не бывает. Как верить тому, что лорд-маршал, уважаемый человек, правая рука короля, убил своего собственного брата? Старшего, к тому же… Убей он, бастард, наследника, король бы вряд ли был к нему так благосклонен…

Аннет воскликнула:

— Да и то, что он незаконнорожденный — тоже чушь, стал бы его отец всюду брать с собой бастарда, а старшего оставлять дома? А еще… ой, я не знаю, нужно ли говорить, такое придумывают… Злые люди, не иначе, кому же еще рассказывать о том, что лорд Тэним Лингрэм убил свою любовницу? Прямо в лесу, недалеко от замка? А до этого держал в подвале и издевался? Она пропала за два месяца до того, как ее нашли.

Аннунциата как будто почувствовала, что Ари эти слова неприятны. Княжна Хольм с детства верила, что взявший их замок Лингрэм – чудовище, и ей было страшно. Еще совсем немного времени — и она станет его женой, а он… он… он может быть еще более ужасным, чем тот портрет, который рисуют эти «подруги». Может, он вправду пошел в отца, может, убьет ни за грош и свою молодую жену.

Лисица под маской ангела почувствовала ее страх, успокаивающе положила руку ей на плечо:

— Нет, никто в это не верит, у тебя нет причин бояться… Зачем столь благородному лорду убивать беременную любовницу? Да еще и из приличного семейства? До этого в том же лесу нашли трех крестьянок, их бы лорду хватило сполна. Смерти сброда никого не волновали — решили, что их медведь задрал или волки покусали…

— Да его даже не было в замке, когда их находили! — уточнила Милда. — Конечно, злопыхатели говорят, что он мог все устроить и до отъезда…

Ари согласно кивнула, высвободилась из хватки Аннунциаты и улыбнулась:

— Да, ты права, чего только не скажут люди из зависти и чтобы испортить настроение… Пойдем, Бейтрис. Простите, девочки, но нам надо кое-что обсудить.

Бейтрис шла рядом с ней и тяжело дышала. Сдерживает слезы? Переживает за брата?

И лишь когда они скрылись с глаз «подруг», Бейтрис рассмеялась и, задыхаясь, выдала:

— Как ты их на место поставила! Вот как с ними, оказывается, надо. Все так просто – пригрозить, и они тут же отступили. И не надо никаких тарелок с супом. Точно тебе говорю, ты не пропадешь, ты как… у меня есть троюродная тетка, вот она, старая и больная, из всей семьи веревки вьет. Всегда знает, что сказать и чем пригрозить. Она и меня хотела забрать, но приехала, посмотрела – и убедила, что здесь мне лучше, чем в старом доме с кучей бедных родственников.

О да, Ари помнила эту даму в поношенных платьях и шляпке. Приехала один раз, всем понравилась. Кроме Ари — та видела, как тетка мастерски подстраивается под каждого, с кем говорит.

— Глупости, случайно получилось. Я еще успею пропасть, через месяц, когда свадьба, — нахмурилась Ари.

— Ой нет, ты молодец, ты любого за пояс заткнешь, даже такого страшного лорд-маршала.

— Убившего свою любовницу и брата?

— Знаешь, а смешно. Раз эти клуши сказали, что он убил, то я теперь в это не верю.

Ари только покачала головой — хотела бы она быть так уверена, как Бейтрис.

— Это портрет твоего супруга, матушка Имельда сказала, что ты должна к нему привыкнуть, — строго сжала губы Хильда. — И поучиться уважению и смирению.

Смирению? Ари чуть не рассмеялась — аббатиса просто хотела ей досадить. Мол, вот тебе еще один портрет, взамен испорченного, поплачь над своей судьбой, тебе же хочется. Тоже, наверное, завидует, как и стайка этих безмозглых канареек.