Наутро третьего дня, получив от бабули лечебный отвар и порцию жалостливых слов, а от моего главного врага ещё один день отдыха, я доковыляла до двухэтажного каменного строения и втиснула себя в небольшой дверной проём на чердаке.

Жилище сиротиночки, как называла меня бабуля, соответствовало названию. Даже лавки не было. Мешки с сеном лежали прямо на деревянном перекрытии, а видавший виды сундук довершал скудное и тесное убранство моего нынешнего жилища.

Копаться в сундуке и изучать перешедшее по наследству имущество, сил не было. Потом. Всё потом.

После выздоровления моё тело не покидала надоедливая слабость и немного кружилась голова, но рубцы на спине зажили и не болели, лишь тонкие белёсые шрамы остались, как напоминание о жестокости окружающей меня реальности.

Я легла на один из мешков, отворила круглую створку на небольшом оконце и глянула вниз. Ага. Вот и враг номер один. Сегодня он ни свет, ни заря пришёл к бабуле и стал любопытствовать, смогу ли я работать. Спасибо старушке, она выпросила ещё денёк для меня, правда с большим трудом.

Губы расползлись в зловещей ухмылке: «Поздравляю тебя, Хольд, ты открыл мой чёрный список этого мира»

Со своего чердачного укрытия я внимательно следила за этим человеком, стараясь запомнить и подметить всё то, что может мне пригодиться. Зачем? Всё просто — я собиралась мстить. Как он мог запороть почти до смерти юную девочку только за то, что она уронила кадку с молоком? А потом ещё по приказу хозяина, которому тоже от меня достанется, натравить на неё пчёл? По сути, они её и убили. Гады! Этого я так оставить не могла.

Вот Хольд медленно прошёлся по двору, окружённому по периметру невысоким деревянным забором, почесал левое бедро. Пнул гревшегося на солнышке кота и дал подзатыльник пробегавшему мимо мальчишке. Снова почесал бедро. Наорал на мою бабушку, которая высунула нос из своего домика, шуганул голубя, прилетевшего попить водицы из широкого корыта, и снова почесал бедро.

Да что у него там такое? Он хоть моется иногда?

Мне бы, кстати, тоже не мешало помыться, но не сейчас, а когда стемнеет. Бабуля так и сказала, мол, стемнеет, приходи.

Желудок противно заурчал, и перед моим голодным взором промелькнула завораживающая картина из прошлой жизни: большой белый двухкамерный холодильник, который под завязку забит едой.

Эх, поесть бы не мешало, но и это пришлось с сожалением отложить. Сейчас на кухне, которая располагалась на первом этаже ровно под моим убежищем, готовился завтрак для хозяина и его семьи. И эта двухметровая высоковольтная глыба — Хольд, словно цербер без привязи шастал по двору и мог в любой момент туда заглянуть, а мне лучше пока не попадаться ему на глаза.

За эти несколько дней, я уже успела понять, что жизнь Хрони сладкой не была и мне ещё предстоит вкусить все её «прелести». Заступиться за сиротинушку-подкидыша некому, и вот такие, как этот Хольд, очень любят отыгрываться на беззащитных за свои неудачи. И если хочу жить, надо подумать, как и куда бежать из негостеприимного дома.

— Хроня… — в закрытую дверь тихонько поскребли, отвлекая от горестных дум. — Хронь, это я, пусти.

Кто этот «я» не имела ни малейшего понятия, но голос казался по мальчишески юным, и я мысленно потёрла ладони. Хотела бежать — вот и карты в руки! Где ещё раздобуду бесплатную информацию? А тут местный информатор сам напрашивается в гости.

По чердаку удобнее было передвигаться на четвереньках, потому что в полный рост здесь не поместиться. Пришлось натянуть пониже свой обширный балахон и ползком добираться до двери.

— Чё так долго? — конопатый нос мальчишки забавно дёрнулся, а обветренные губы расползлись в проказливой улыбке. — Каши мало ела?

— Вообще-то, сегодня я ещё не ела, — невольно улыбнулась в ответ, рассматривая гостя.

Стоило вспомнить о еде, как живот скрутило от голода. Хольд приказал бабуле выдворить меня без куска хлеба, мол, и так, корова коровой, и коршуном следил, чтобы старушка не нарушила его приказ.

— Оно и видноть, — не злобно скалился конопатый.

Мальчишка, наверное, ровесник Хрони, проворно оттолкнул меня с прохода и бодренько засеменил к лежанке. Ну, а я заперла засов и двинулась следом.

— Сурово тебя покусали полосатые бестии, — выдало это рыжее недоразумение, рассматривая моё лицо, к которому сама ещё не привыкла, — а я вот тебе поесть принёс.

Паренёк полез за пазуху, доставая оттуда небольшой тряпичный свёрток, и протянул мне. Я нетерпеливо развернула засаленную ткань и с благоговением посмотрела на рыжика.