А на утро над небольшим двором с постройками для работников разнёсся невероятный по силе крик тётки Нарфи.

— Хорошо кричит! — одобрительно присвистнул Руд. — И долго.

Я согласно кивнула:

— Только запоздала она на целых десять минут.

Мы прождали уже полчаса, а заорала она только сейчас.

— Может, проспала? — выдвинул догадку рыжик.

— У меня другая версия происходящего. Что делает нормальная среднестатистическая женщина, встав утром с постели?

— Какая, какая? — Не понял он, а я досадливо отмахнулась. — Ну, ладно, — сдался Руд, — что она делает?

— Идёт к зеркалу! — Узнав «страшную» тайну всех нормальных среднестатистических женщин, мальчишка хихикнул. — Она должна была встать ещё полчаса назад, а закричала только сейчас.

— И?

— И? — передразнила непонятливого. — Значит она не нормальная и не среднестатистическая женщина.

— А какая?

— Статистически ненормальная, — хихикнула я, окончательно дезориентируя парня.

— Тьфу на тебя, Хронька! Совсем меня запутала! — Рыжик досадливо мотнул своей курчавой головой. — Где только словечек таких набрала?

Я весело подмигнула:

— Места надо знать, веснушчатый.

Вместо ответа мне показали розовый язык.

Через минут десять двор, наконец, накрыла тишина.

— Как думаешь, — я опасливо взглянула на Руда, — нас не заподозрят?

— Ха! — он толкнул меня острым локтём в бок. — Если такая трусиха, нечего было со мной идти.

— Так это моя идея была.

— Ну и что? Я бы и один справился.

— Не сомневаюсь в твоих профессиональных качествах, — пробурчала я, уже жалея об этой затее.

— Хронь, — серьёзным голосом позвал Рудив, — ты поэтому последнее время на людях молчишь?

Я оторвала взгляд от окошка, чтобы недоумённо посмотреть на Руда. Он может быть серьёзным? Вот дела!

— Почему поэтому?

— Да ты по нормальному разучилась говорить.

Ого! Меня — образованного человека с законченным высшим образованием обвинили в неграмотности!

— Я в твоей гениальности тоже не сомневаюсь, — бросила ехидно. — Ладно, пошли уже, вундеркинд.

Конопатый послушно пополз за мной следом, бурча себе под нос, что не хорошо называть своего единственного друга непонятными словами, когда он не может понять плохие они или хорошие.

Такого спустить я не смогла и лягнула пяткой в грудь.

— Ай! Ладно, хорошие, хорошие слова.

— То-то же! — успокоилась я, и мы поползли дальше.

На кухне почему-то никого не оказалось. Странно, неужели впервые мы пришли первыми?

Руд умчался таскать воду для скота, а мне пришлось сиротливо примоститься в уголке и поджидать остальных.

Поёрзав на жёстком стуле, в который раз подумала, что бельё для женщины самый важный и необходимый предмет в одежде. Пусть у девочки пока особо ничего не выросло (кроме животика, который с каждым днём становился всё меньше), но снизу ещё пару дней назад очень не хватало трусов. Всё время казалось, что балахонистая одежда просвечивается и все видят мою… безтрусовость. Хотя ткань была плотной, и видеть никто ничего не мог, но мне постоянно хотелось прикрыть ладошками низ живота.

Женщины и девушки под длинными юбками носили тонкие штанишки до колен. Зимой их заменяли штаны из тёплой ткани, а на ноги натягивали длинные гольфы-чулки.

Чтобы окончательно не сойти с ума, пошла к бабуле на поклон. Раз всё-таки здесь пользуются нижним бельём, мне до трясучки захотелось иметь такие же короткие штанишки.

Бабуля сначала поохала, мол, зачем они мне, если я ещё даже не девица?

Я тогда чуть ли не в ноги ей кинулась, умоляя выполнить мою просьбу, и она, всплеснув руками, полезла в свой сундук. Откапала в нём новые штанишки и протянула мне. Прижимая к себе долгожданное счастье, я радостно жмурилась и блаженно улыбалась.

Только их пришлось немного ушить. Бабуля лишь качала головой на то, как мелькала иголка в моих руках. Но мне казалось, что мои движения были жутко неловкими. Как делать стежки и правильно ушивать одежду я помнила, но вот для этих ладошек такая тонкая работа была непривычна.

Вот и сидела теперь в штанишках под ставшим мне просторным балахоном. Его я специально не ушивала, чтобы не привлекать внимания к своей похудевшей фигуре. Лишних кг было ещё предостаточно, но филейная часть понемногу приближалась размерами к нормальной.

Тут ввалилась гурьба тёток, и все мои треволнения за ночную проказу растворились в шумном говоре.

Всё обошлось. Тётка Нарфи сделала из своего посиневшего лица целое шоу. Она всем рассказала, как ночью к ней приходила Небесная Дева* и отметила её за доброе сердце и трудолюбивый характер.

— А почему ж лицо тебе помазала синим, а не голубым? — Спрашивали её работники.

— Так очень сильно она была мной довольна, вот и переборщила маленько, — вещала нахалка без малейшего зазрения совести.