Вторым, не таким уж приятным сюрпризом, открывшимся при честном свете дня, стало осознание того, что мои руки начали выглядеть подозрительно. Следы от недавних заживших ожогов были свежи, и походили на небольшие, красновато-багровые ранки. Прибавить к этому последствия вчерашнего — несколько свежих волдырей — и получалась картина, которую уже нельзя было списать на случайность. Правдоподобных аргументов, объясняющих, как можно нечаянно обжечь одну и ту же руку около десятка раз, я подобрать не могла, да их, наверное, и не существовало вовсе.

Ни мысли о том, что пора прекратить эту "терапию", пока дело не зашло слишком далеко, не возникло на тот момент в моем сознании. Наоборот, проявив своеобразную практичность, я решила отныне носить одежду только с длинными, едва ли не до кончиков пальцев рукавами и чередовать руки, когда придется снова успокаиваться.

Чрезвычайно довольная своей «находчивостью» и тем, что ситуация снова под контролем, к третьему, финальному сюрпризу, который преподнесли мне вернувшиеся из душевой девчонки, я оказалась не готова. Шумно влетев в комнату и бросив на кровати полотенца и футляры с зубными щетками, они окружили меня, выразительными взглядами намекая на то, что отвертеться от рассказа о вчерашнем вечере у меня никак не выйдет.

Я смотрела в их поблескивавшие весельем глаза в полной растерянности и не знала, что рассказать, с чего начать, да и вообще, стоит ли это делать.

— Ну? — наконец, не выдержала Анечка, нетерпеливо топнув ногой и упираясь руками в бока. — Ну, что молчишь?

Эта ее фраза будто прорвала плотную пелену молчания и вопросы от Яси и Соломии посыпались на меня один за другим:

— Как сходили?

— И что было?

— А кого ты видела? Всяких звезд или певцов видела?

— Автографы раздавали?

Понимая, что просто так они от меня не отстанут, я старалась быстро и без лишних подробностей отвечать, параллельно понимая, что самое худшее только начинается. По лицам соседок было видно, что мои лаконичные реплики их только раззадоривают.

— Нет, ну я все понимаю, стихи-поэты там… певцы-артисты. Это ладно! Ну, а как же он? Как он себя вел? Что говорил? — жадная до подробностей Яся даже немножко пыхтела от волнения.

— Кто, Вадим Робертович? — больше для того, чтобы протянуть время и собраться с мыслями, переспросила я.

— Нет, Пушкин! — шутливо передразнила меня Анечка, поражаясь подобному тугодумию и явно сомневаясь в том, что я заслуживала такой чести — провести вечер в крутой звездной тусовке. — Конечно же, Вадим Робертович, или может, у тебя завелся еще один важный покровитель?

— Да как обычно, — пропуская мимо ушей шпильку насчет покровительства ответила я, стараясь побыстрее завершить разговор. — Что вы его — не знаете разве? Издевался над всеми, вот что.

На этом месте девчонки дружно засмеялись.

— Робертович молодец, побольше бы таких преподов! Да что там преподов — людей вообще! С таким точно никогда не соскучишься! — подытожила наша звезда потока. — Ну, ладно, Алешка, теперь действительно — хватит шифроваться и скрытничать, мы уже и так все поняли. О самом главном ты нам собираешься рассказывать? Мы из-за тебя и так на пары опаздываем! Так что давай-ка побыстрее, не тяни, у тебя, вообще, совесть перед друзьями есть?

Здесь я действительно растерялась — да что же им еще нужно? Неужели их интересуют те самые вопросы, на которые не смог дать ответов Вадим Робертович и над которыми я вчера ломала голову, рыдая от безысходности?

Да вряд ли. Бросив в поисках подсказки вопросительный взгляд на Анечку и наткнувшись на ее страдальческое лицо, я тут же поняла, что планка моей значимости неуклонно ползет вниз, и теперь в общей иерархии я нахожусь даже ниже сознательной Соломии. Та хоть умела сплетничать, а я, похоже, нет.

— О чем — о главном? — все-таки переспросила я, чем вызвала настоящий взрыв возмущения со стороны соседок:

— Да боже мой!

— Она что — издевается?

— Нет, ну это уже ни в какие ворота!

— Алешка, ну хватит! — не выдержала Анечка. — Мы понимаем — ты бы хотела все сохранить в тайне. Но мы же твои подруги! Мы все и сохраним, — очень доверительным тоном намекнула она.

— Да-да! — одобрительно закивала головой Соломия, совершенно позабывшая о своих феминистических взглядах и претензиях к мужскому полу. — Выкладывай! Что было после? Он тебя провожал до общежития?

— Провожа-а-ал! По глазам вижу, провожал! — совершенно увлекшись своей ролью оратора и забыв, что допрашиваемый здесь я, объявила Анечка. — Я, между прочим, не спала вчера и видела, во сколько она пришла и как уснуть не могла, и как на балкон покурить бегала, и до утра вертелась в кровати! Алешка! Ну, Алешка! — она даже подпрыгнула на месте. — Ну колись, давай! Он к тебе приставал? Приставал все-таки?