— Мне нужен инквизитор Хилл, — рискую я, запахивая шубку: в холле неожиданно холодает, — Я из Лаержа. По вопросу…

Договорить мне не дают — гвардеец расплывается в улыбке:

— Вы от инквизитора Максвелла?

Окончательно обалдев от происходящего, я киваю и послушно разрешаю усадить меня на низкий диван. Поинтересовавшись, не желаю ли я чаю, мужчина набирает номер на передатчике, а я ещё раз оглядываю холл, будто желая заметить что-то новое. Тщетно — здесь и мышь не укроется, вздумай она забежать.

Хотя, наверное, ей и не захочется…

Хилл появляется через несколько минут. Непривычные очки в роговой оправе, забраные в низкий хвост седоватые волосы. Он одет тепло — и, на ходу застегивая темную дубленку, кивает мне в сторону выхода.

— Не могу уже в четырех стенах сидеть, — сетует он, стоит нам только выйти на улицу, — Войд тоже воет. Есть информация по Ульриху?

Вздохнув, я качаю головой.

— Это плохо, — поджимает губы инквизитор, — если бы мы знали, кто его убил, было бы легче.

— Мы работаем над этим, — киваю.

Звучит неубедительно, и Хилл это чувствует.

— Максвеллу стоит прислушаться к моим выводам, — поджав губы, сообщает он, — возможно, вы сможете до него достучаться?

— Я постараюсь.

Напрягшись изо всех сил, я выдаю слабую улыбку. Мне очень неловко лгать коллеге, но иного способа получить информацию на данный момент нет.

— В таком случае, передайте ему, что я проанализировал уровень эмоций в подземельях. Такое количество можно нейтрализовать не менее, чем за сутки. Хотя, возможно, если он возьмет напарника, управится быстрее. Не знаю, как у вас проходит расследование, но… — он замолкает и, растерянно поглядев на меня, все-таки заканчивает, — я бы на его месте эвакуировал лаержское управление ко всем чертям, но разве Максвелл кого-то послушает…

— А почему нет?

— Он уверен, что это его спугнет.

Я не нахожусь, что ответить и некоторое время мы идем вдоль кованой ограды. Я гляжу, как ловко мужчина сбивает снежные шапочки с железных столбиков и ловлю себя на мысли, что на его месте поступила бы так же.

— Нет, я все понимаю, — выдает инквизитор спустя несколько минут тишины, — если уж несколько лет охотишься за преступником, то поставишь на кон все, лишь бы он был пойман и понес заслуженное наказание. Но… вы же знаете, мисс Локуэл, как в азарте погони можно перегнуть палку.

— Знаю, — киваю я, мысленно делая заметку, — к сожалению.

— Тем более, уже столько эпизодов… — добавляет инквизитор.

Столбики заканчиваются, сменяясь живой изгородью. Заснеженные кусты Хилла не привлекают и мы возвращаемся на расчищенную дорожку.

— Мисс Локуэл, у меня к вам вопрос, — внезапно оживает инквизитор и я вопросительно смотрю на мужчину, замечая интерес за толстыми линзами очков, — но, если вы связаны контрактом, можете не отвечать.

— Слушаю вас.

— Говорят, этот фанатик связан с взрывом лаборатории в столице семь лет назад. Это так?

Грудь резко дергает болью и я останавливаюсь. Что? Лаборатории?!

Инквизитор, наверное, понимает, что спросил что-тоне то — он тоже останавливается и, понизив голос, добавляет извиняющимся тоном:

— Мисс Локуэл, если у вас ограничение на эту тему…

— Да. Ограничение. — Я цепляюсь за эту фразу как утопающий — за соломинку, — простите, мистер Хилл, я действительно не вправе обсуждать данный вопрос.

— Понимаю, — кивает мужчина, — приношу свои извинения за излишнее любопытство.

Больше мы не разговариваем — доходим до центрального выхода и лишь затем мой визави оживает:

— Сообщите мистеру Максвеллу, что расчеты будут готовы сегодня вечером. Я сразу же передам их в лаержское управление. Там они будут к утру.

— Хорошо. Спасибо, — киваю.

Прощание выходит скомканным — я вежливо улыбаюсь в ответ на расшаркивания Хилла, пряча в карманах дрожащие руки. Вопрос инквизитора — невероятный, жуткий — не идет у меня из головы.

Мы выезжаем из Нойремштира в тот же час — здраво рассудив, что c Хилла станется известить лаержское управление о моем приезде, я приказываю трогаться сразу. Возница, судя по всему, со мной солидарен — лишь уточняет, открывая дверцу:

— Куда теперь?

— В Лойс.

Когда стены Нойремштира остаются позади, я позволяю себе расслабиться. До Лойса почти четыре часа езды — и мне немного жаль извозчика. Правда, жалость немного притупляется, стоит мне только вспомнить о сумме, которую он поимеет с меня сегодня. Да, самостоятельное раследование влетит мне в копеечку.

Подождав, пока воздух в экипаже нагреется, я снимаю верхнюю одежду и утыкаюсь в планшет. В животе тут же протяжно урчит, но чувство голода — ощущение привычное, а мне бы сегодня уже понять, что происходит.