Я не отдаю отчета времени — лишь лениво ворочаюсь в кресле, устраиваясь поудобней. Ноздри щекочет соблазнительный запах выпечки, но даже это не может меня разбудить. Но спустя некоторое время в окружающем мире что-то неуловимо меняется — и запахи, и звуки отходят на второй план, уступая место кристальной тишине.

Я открываю глаза. В окно напротив бьют яркий свет и вся кухня будто пронизана солнечными лучами. Присмотревшись, я даже замечаю, как оседают на пол пылинки.

А вот привычной обстановки больше нет. Исчез крепкий стол, стоявший здесь в момент покупки, куда-то пропали стеллажи, которые я так тщательно выбирала и заказывала из Лойса. Дверь в кухню нараспашку — и через открытый проем я могу видеть незнакомую дверь в противоположной стене.

Странно…

Встав с кресла, я делаю шаг. Пол жалобно скрипит под ногами. Но меня это не волнует — куда больше изумляют произошедшие с домом метаморфозы. Шествуя по коридору, я даже не оглядываюсь по сторонам: отчего-то знаю, что там все без изменений. А вот дверь…

Её не было. Никогда — я в этом более чем уверена: лично двигала старый шкаф, закрывающий эту стену. Сейчас на его месте стоит небольшой тапчан, над которым висит картина.

Но дверь есть. Рассохшегося дерева, с цветной, будто прозрачной ручкой в форме головы медведя. Стеклянная вставка сверху заменена витражом — и сквозь разноцветные кусочки стекла в коридор проникает свет. И этот загадочный разноцветный узор на полу вырывает меня из странного состояния заторможенности.

Ручка ледяная наощупь и пальцы тут же колет острой болью. Но ладонь я не отдергиваю — проворачиваю тяжелый шар в руке и, слыша щелчок невидимого мне замка, тяну на себя.

И, уже сделав шаг за порог, вижу, как меняется мир вокруг меня.

Дома больше нет. Сада, впрочем, тоже и внезапно поднявшийся теплый ветер трепет мои волосы. Я стою на сером камне выжженной пустоши среди огромных, в несколько моих ростов валунов, тронутых тлением и… пеплом.

Мне даже оглядываться не приходится, чтобы понять, где я нахожусь.

Пустоши Шарры. Заброшенные, но не забытые. Здесь даже люди стараются не селиться, ограничиваясь Нойремштиром с одной стороны и заозерным краем — с другой. Встречаются, конечно, уникумы и любящие диковинные решения — но, как правило, они не задерживаются и возвращаются в цивилизацию намного раньше, чем планировали.

Внезапный порыв ветра почти сбивает с ног и, чтобы удержаться на ногах, я хватаюсь за ближайший валун. Ладони тут же обжигает нестерпимым жаром и я отдергиваю руки, делая шаг влево — туда, где от ветра остаются лишь воспоминания. Но ветер следует за мной — и толкает в спину, вынуждая все-таки выйти на открытую местность. Закрываясь от очередного порыва, я отгораживаюсь руками и уже не сопротивляюсь, чувствуя, как меня швыряет вперед — на потрескавшийся камень плато.

Я не падаю — меня будто аккуратно ставят на что-то твердое и ветер, будто по заказу, стихает. В попытке осознать, что это было, я отбрасываю упавшие на лицо волосы и, открыв глаза застываю, напоровшись на такой знакомый взгляд.

Риндан. Он стоит в десятке шагов и внимательно смотрит на меня. Мне почему-то очень неловко — к тому же, позвоночник тут же простреливает странной болью: как при переполненном резерве. Не понимая, что происходит, я делаю крошечный шаг назад, тут же упираясь в что-то твердое. Оглянувшись, понимаю — валун.

— Мейделин… — голос инквизитора звучит бесконечно устало.

— Риндан?..

Ответа не следует — но я чувствую, как в моей груди зарождается и начинает неприятно давить какое-то крошечное чувство обреченности. Будто мы…

— Что ты здесь делаешь? — в попытке быть услышанной я повышаю голос, но мои слова тут же уносит взявшийся из ниоткуда порыв ветра.

Максвелл не слышит ничего — и я лишь вздыхаю, глядя, как кривятся в горькой ухмылке его губы. Мне до одури сильно хочется подойти к нему, коснуться твердого подбородка, положить руку на грудь, почувствовать, как сильно бьется его сердце. Но каким-то шестым чутьем я понимаю — не сейчас.

Сейчас не время и не место. Но мне от этого не легче.

Внезапный гул, раздавшийся откуда-то слева, заставляет резко обернуться. Ничего — лишь низкая линия горизонта с догорающей алой полосой заката дает понять, что сейчас вечер. Небо начинает темнеть и мир быстро заполняется сумерками. Осознав, что ещё немного — и инквизитор исчезнет в ночном мраке, я все же предпринимаю последнюю попытку — оттолкнувшись от валуна, делаю шаг вперед и… взлетаю, в последнее мгновение замечая, как смазывается четкая картинка перед глазами.

Я резко распахиваю глаза и несколько мгновений пытаюсь прийти в себя и успокоить выскакивающее из груди сердце. Надо мной склонилась Терра и мне требуется время, чтобы понять, что я дома, в родной кухне, на старом, но таком любимом кресле.

— Что… что произошло?

— Мисс Локуэл, вы так кричали… — горничная пытается ограничиться этим объяснениям, но, повинуясь неясной причине, все же продолжает, — я решила вас разбудить.

— Спасибо, что вмешались, — голос прерывается хрипом и я откашливаюсь.