— Мне грудку, — обращаю я внимание на золотистую полусъеденую курицу, занимающую центральное место на столе.

После обеда я все-таки присоединяюсь к племянникам и мы долго, со вкусом бросаемся снежками, лепим неприлично огромного снеговика и под конец, когда вечер окончательно забирает Лойс в свои объятия, сооружаем из небольшой коробки кормушку для птиц. Пока Лой бегает в дом за крупой и старым хлебом, я объясняю Тайре, как правильно кормить синиц, поручая эту важную миссию ей. Яркие фонари, освещающие участок, вызолачивают снежное одеяло, а разноцветные пятна праздничной гирлянды делают небольшой двор донельзя уютным и родным. Ожидая, пока племянники справятся с заполнением кормушки, я опираюсь о перила и обвожу взглядом маленький участок, переходящий в крошечный плодово ягодный сад. Интересно, у меня есть хотя бы… шанс тоже иметь такую дружную семью, теплый дом и…

Мысли прерываются, когда я вдруг понимаю, кого имею в виду, думая о семье. Но толком осознать это я не успеваю — кормушка заполнена, а часть зерна рассыпана по снегу — дети же!

Домой мы вваливаемся шумной толпой и, помогая племянникам раздеться, я внезапно натыкаюсь взглядом на чужие ботинки большого размера. Я бы и не заметила, если бы не замысловатый рисунок шнуровки.

— У Джо гость, — объясняет вышедшая из кухни Адель, — они в кабинете заперлись, я чай отнесла.

Гость так гость. Пожав плечами, я присоединяюсь к хлопотам на кухне: чищу картофель, вареные яйца и нарезаю соленые огурцы. Процесс захватывает настолько, что я даже не реагирую, слыша, как хлопнула входная дверь и лишь скрип коляски заставляет меня отвлечься от дел насущных.

— Плесни мне чего покрепче, — просит Джо, въезжая в кухню.

Его просьба выполняется немедля: в шкафу обнаруживается початая бутыль виски.

— Что, много работы? — я добавляю в напиток пару кубиков льда.

— И только что стало ещё больше, — поджимает губы мужчина, залпом осушив стакан, — так что к ужину не ждите.

— Я принесу, — тут же киваю я.

— Спасибо, — улыбается он.

После ужина, отнеся в кабинет Джо поднос со снедью, я занимаю телефон: звоню Терре, а затем набираю номер Ирмиса. Трубку берет его жена и перед тем, как услышать коллегу, я с удовольствием болтаю с ней о разных мелочах. Но, наконец, диалог иссякает и на том конце провода раздается мужской голос.

— Мейд?

— Привет, — сверху раздается приглушенный грохот и я тут же прикрываю трубку ладонью, — хотела узнать, как твоё самочувствие.

— Уже лучше, — голос дознавателя теплеет, — но на дежурство не выйду. Благо, коллеги из отдела пристального дознания согласились подменить. Ох и не повезло же им!

— А в чем дело? — тут же интересуюсь я.

— Режим усилили и двух инквизиторов на дежурство посадили.

— По остаточному принципу? — фыркаю.

— Ну, если ты про то, что твоего Максвелла вызвали в столицу…

— Он не мой! — тут же возмущаюсь я, — он свой собственный!

— Ну да, ну да, — подозрительно легко соглашается Ирмис, — конечно, свой собственный. В общем, сидят они в дежурке вдвоем — Алвис и Лавджой — а все дознаватели пристального волками воют.

— И я даже знаю, почему, — скептически откликаюсь я, враз считывая молчаливое согласие.

Отдел пристального дознания, в отличии от нас, действительно славится неточным соблюдением протокола. А значит, сейчас им несладко — особенно учитывая маниакальную тягу всех новых инквизиторов к порядку. И это им еще повезло, что Риндана нет…

— Ты только поэтому позвонила? — дознаватель понимает мое молчание по своему.

— Нет, — я долго молчу, прежде чем решаюсь огласить свое, в общем-то, непростое решение, — я… я хочу, чтобы ты кое-что узнал.

— Для тебя — все что угодно, — воодушевленно откликается мужчина, а затем, делано приглушив голос, добавляет, — главное, чтобы Альда не проведала.

— Даже если и проведает, — фыркаю я, — она у тебя умница.

День Отца — главный праздник Вионии, поэтому я открываю глаза под многоголосый храмовый звон: утро начинается с службы Тримудрой. Мы никогда не ходим на подобные мероприятия, но сегодня я внезапно ловлю себя на мысли, что абсолютно не против постоять в окуреном благовониями храме, наблюдая, как череда жриц, одетых в светло-зеленые накидки возжигают перед огромной статуей Богини многочисленные факелы. Красивое зрелище.

Спускаясь на первый этаж, я уже слышу возню и детские голоса: что Лой, что Тайра встают рано, а если прибавить к этому еще и их активность… да, хорошо, что на двери моей спальни есть замок. Мне невольно вспоминается реплика Риндана о незакрывающейся гостевой в их доме и я не могу сдержать пакостной улыбки: наша гостевая тоже обретается без запора.

— Мейд, наконец-то! — Адель радостной уточкой семенит навстречу, — ну займи ты их, ради Богини! У меня гусь еще не замаринован и тесто вот-вот сбежит!

Размер катастрофы я оцениваю сразу, поэтому быстро собираю племянников и увожу на улицу. Двором в этот раз мы не ограничиваемся — идем на центральную площадь, где, к моему сожалению и детской радости находим не только небольшую ярмарку, но и горящую яркими огнями карусель. Обреченно вздохнув, я достаю кошелек, уже мысленно прося у Адель прощения: кажется, из-за сладостей кое-кто сегодня откажется от обеда.

Полдня пролетают незаметно: когда Лой наконец-то отрывается от карусели, Тайра очень некстати замечает стоящих у праздничного древа двух пони в ярких накидках. К тому времени я уже забываю и о своих замерзших пальцах, и о красных носах племянников. Вспоминаю об этом уже после катания на лошадях и тут утаскиваю ребят в таверну, где и отпаиваю горячим чаем перед возвращением домой.