— Ещё немножко, — канючу, — совсем чуть-чуть.

— Тогда точно придётся ехать в храм.

— Не придётся. Я падшая женщина. И вообще, со вчерашнего дня, официально свободна. — Брови Эдварда лезут на лоб, и я нехотя признаюсь: — Эссен постарался. Можешь сам удостовериться. Запись за номером пять тысяч восемьсот девять.

— Вот гад! — беззлобно хмыкает рыжий и трется носом о мой нос. — Если поспешим, наша запись будет пять тысяч восемьсот десятая.

— Мне не нравится, — отворачиваюсь, натягивая кусок плотной ткани на голову.

— А что нравится?

— Сено нравится, твоя рубашка нравится, ты нравишься.

— И ты мне нравишься. — Меня мимолётно целуют в краешек губ, а потом одним движением подгребают под себя. — Очень-очень нравишься…

— Ещё бы я тебе не нравилась, — фыркаю, ерзая под ним и устраиваясь поудобнее. Чтобы я там не говорила про сено, но колется оно немилосердно. — От проклятия спасла, от смерти спасла. Да ты теперь по гроб жизни мне обязан.

— Согласен. Но сначала в храм.

— В храм, так в храм, — ворчу. — А потом спать… И вообще, — вдруг вскидываюсь, — ты мне так и не сказал.

— Что?

Выразительно закатываю глаза.

— Ах, это… — Хитро щурится рыжий и немного приподнимается на локтях.

— Ну-у, — требовательно подпихиваю его в бок, — я жду.

— Лэди Миранда Сиал, — торжественно начинает Эдвард, стараясь чтобы голос не дрожал от сдерживаемого смеха, — в вашей власти сделать меня счастливейшим из смертных…

Чистая правда. Киваю и расплываюсь в самодовольной ухмылке.

— Вы станете моей женой?

Поджимаю губы, морщу нос и отвечаю:

— Нет.

— Мир-ри… — грозно рычит рыжий, придавливая всем телом.

— Нет, — повторяю упрямо, невинно хлопая ресницами, — не стану. Я уже ваша жена, лэд Тьер. И не дай вам боги посмотреть на сторону. Убью на месте!

— Мне никто не нужен, — жарко выдыхают мне в губы.

— И мне…

***

Нужно видеть выражение лица лэда Эмиля, когда мы возвращаемся в дом Тьеров на рассвете.

— Мири? Эдвард? Что произошло? — встревоженно вопрошают нас, встречая в холле, куда открылся последний портал.

Оказывается, та шпилька с жемчужиной — не просто следящий артефакт, в ней ещё были спрятаны три портала. Уж не знаю, где Эдвард добыл такую чудо-вещь, но она в буквальном смысле спасла наши жизни.

— Папа, нам нужно в храм. Срочно! — Рыжий подхватывает меня на руки и стремительно шагает к лестнице, обходя растерянного отца.

— Эм, но…

Изумлённый взгляд, скользнувший по мне, уж очень красноречив, и я смущённо краснею, плотнее запахивая плащ, под которым скрывается изрядно разорванное полусырое платье. Это рыжему я могу заявить про падшую женщину, а перед лэдом Эмилей мне ужасно стыдно за свой неподобающий вид.

— Нет времени на объяснения, — бросает через плечо Эдвард, перешагивая через две ступени зараз. — Пришли к Миранде горничную, чтобы та помогла одеться. У нас свадьба через час, — балансируя на верхней площадке внезапно выдает он, и мой удивленный возглас сливается с возгласом его отца:

— Эдвард!

— Рыжий!

Мы одинаково изумленно пялимся на донельзя довольную физиономию, пока рыжий перехватывает меня поудобнее и напоминает строго:

— Время…

— Конечно, конечно, — радостно спохватывается Тьер-старший и, забыв о колокольчике, чуть ли не вприпрыжку уносится в сторону кухни.

— И что это было?

— Папа счастлив. — Эдвард невинно пожимает плечами, шагая по коридору. Открывает дверь в мою комнату бедром, вносит и ставит меня на пол, но не отпускает. — Я же говорил, что наша запись будет пять тысяч восемьсот десятая.

— Я думала, ты шутишь…

— Какие уж тут шутки, Мири. — Моих губ касается быстрый поцелуй. — Эссен дышит в затылок. Он не успокоится, уверен. Так что, пока не станешь моей женой, я с тебя глаз не спущу.

— Тогда на что мне Молли? Может ты сам меня оденешь? — Я лукаво смотрю из-под опущенных ресниц.

— И одену, Мири, и раздену. Больше ты не сбежишь… — хрипло выдыхает рыжий и так крепко прижимает, что я издаю придушенный писк.

Эти нежные губы сводят с ума. Я обхватываю его шею, зарываюсь пальцами в рыжие пряди и уже сама льну, врастаю у него, пускаю прочные корни. Боги, пусть это никогда не кончается, пожалуйста… М-м-м…

— Лэди Миранда, ваше платье готово, — голос Молли врывается в сознание, как удар хлыста, и Эдвард с сожалением прерывает поцелуй, потому как сама я не в силах сделать этого.