Я открыла рот, чтобы сказать... что-то... очень умное, как мне казалось. Чтобы не уронить моё достоинство (девичье и рыцарское) перед обжигающим взором заигравшегося дракона.

– Замри, - последовал хлёсткий приказ, а рука на моём горле сжалась, окончательно сбивая с мысли.

Маркус склонился. Сначала он просто заглядывал мне в рот, а потом и вовсе поцеловал.

Я выпучила глаза, с трудом осознавая, что происходит и как на такое реагировать... Отвечать на его порыв?.. А драконий язык исследовал мой рот так, словно обронил там какое-то сокровище и непременно сейчас надо было его найти. Глупо звучит, но еще глупее ощущалась драконья наглость: достал своим языком практически до гланд! И тут я не выдержала и замычала. К руке на горле прибавилась рука на животе, что ловко обвила меня, крепче фиксируя в драконьих объятиях, плотнее прижимая к широкой, горячей груди.

Это была последняя капля. Слишком дерзко и бесцеремонно. А его язык продолжал вытанцовывать практически в моём горле. Стало душно, и не только из-за близости разгорячившейся твари, но и из-за зашкаливающего негодования. Я пихнула Маркуса локтем, ударила ногой по голени, но он продолжал изводить меня своей пыткой.

Раздался щелчок дверного замка. В комнату проник свет из коридора. Маркус резко выпустил меня из своих рук, а я отпрыгнула от него, насколько позволяло пространство, и шумно задышала, пытаясь перевести дыхание.

– Ой, - послышался знакомый голос, - я не хотел вам мешать, но вы бы могли найти место получше для обжимашек.

– Это не то что ты подумал!
– зачем-то выпалила я, чувствуя засевшую в сердце обиду — никто не поверит мне, тем более Брайан.

– О, так ты ей помог голос вернуть, - усмехнулся мой бывший напарник.

– Да. Надеюсь, никто об этом не пожалеет, - раздражённо ответил ему дракон и поспешил скрыться с моих глаз.

Вот тут мне захотелось заорать, но обошлась невнятным рычанием сквозь сцепленные зубы.

– Только скажешь кому, прибью!
– бросила я Брайану от бессилия и размашистым шагом направилась на выход.

Самый тяжёлый день в году начался с быстрого перекуса и пробежки до кладбища.

– Привет! - издалека помахала пожилой женщине, задумавшейся о чём-то о своём у кованой ограды.
– Давно ждёшь?
– с вопросом подлетела к ней и выхватила из рук объёмный букет белых роз.

– Нет, только пришла, - как всегда соврала она.

– Прости, ба, у меня тяжёлая неделя выпала, - извинилась я, состроив раздосадованную моську.

– Это из-за нового напарника? Доставляет проблемы?
– спросила она, пройдя на территорию кладбища.

– Да нет, не особо, - поморщилась я, последовав за ней.

– Смотрю, кладбище привели в порядок, - сказала бабушка, оглядывая неровные ряды надгробий, крестов и памятников.

– Давно уже.

– Хорошо. Не хотела увидеть разруху на месте могилы твоей матери. Жизнь к ней была неблагосклонна, так и после смерти ей не дают покоя.

– Мы еще не дошли, а ты уже накручиваешь себя, - предприняла попытку остановить её упаднический настрой.
– Мамина могила не в центре находится, поэтому маловероятно, что её вообще задело.

– Я надеюсь. А то знаю я, как мэрия с департаментом следы заметает, - пробурчала она, рассмешив меня своим грозным видом.

Впереди показались знакомые памятники. Скромная табличка над маминой могилой должна была показаться из-за ангела, простёршего руки в небо, то ли вознося молитву о погибшем, то ли вопрошая, потому что разрыв в датах был очень мал. Но из-за серой фигуры показалась чёрная.

Бабушка, охнув, переменилась в лице и ускорила шаг, позабыв про больное бедро.

– Что ты тут делаешь?!
– бросила она в спину мужчины.

Тот обернулся, растекаясь в слащавой улыбке. Высокий брюнет в чёрном плаще. Брови словно грифелем прочертили над тёмными глазами. Лёгкая сетка морщин подсказывала, что он намного старше меня, но младше бабушки. Не скажу, что я в лицо знаю всех жителей Гластонберга, но этот человек казался знакомым, вот только никак не могла припомнить, где его видела.

– Почитаю давно ушедших, чтобы они спали спокойно в этот день, - любезно пояснил он.
– Хорошо выглядишь. Признаться...

Он сделал шаг к бабушке. Просто шаг. Но скрытую угрозу я распознала еще до того, как он договорил, и преградила ему путь, закрыв собой единственного родного человека на этой земле.

– ...я рассчитывал застать тебя в земле. А ты Лана?
– Его холодный взор проник под кожу липким страхом, но я не дрогнула, и ни с таким сталкивалась.
– Очень похожа на мать.