Что такое жизнь? Не ответить тут одним словом. Да и не надо. Достаточно задаться вопросом, можно ли прожить и не тужить всю жизнь за забором, в местечке своём. То есть довольствоваться тем, что ты имеешь, даже если оно изрядно? Нет, конечно! Хоть и будут призывать тебя «премудрые пескари» призывать довольствоваться малым. Мол, богат не тот, кто много имеет, а тот, кто мало желает! Нам всегда чего-то не хватает! И это последствие греха – разделения!

Чтобы найти себя, чтобы успокоить свою мятущуюся душу, придётся всё же за забор идти! Одним словом, в неведомое шагнуть! Но шаг этот лишь безумный может сделать! Умного да рачитого никогда не заманить туда, где невесть что или, того хуже, вообще ничего. Не то что безумца! Разве не так? Большинство людей, прежде чем любой шаг сделают, пощупают всё, понюхают, лизнут даже. Чтобы надёжно оно было! С мерой они ко всему подходят. Но только там, где мера, уж давно всё измерено! Изначально! Не было бы измерено – и меры бы не возникло! Нам лишь кажется, что мир этот измеренный неведом нам. Но он давно хожен! Нами же! Оттого и маета одолевает! Побуждает она нас за забор тот шаг сделать. В неведомое!

Мир наш через образ сотворён! Хотя слово это – «сотворён» – не совсем подходит для характеристики нашего мира. Скорее не сотворён он, но сколками является. Поломка он больше, а не творение. Ну да ладно. Образы изменчивы! И творит из них мир сам себя! Творит в поисках совершенства. Через саморазрушение и самосозидание!

Но вновь сложившаяся картинка – это то же самое, что было уже, но другим боком! И боков сих не счесть. Течёт мир на бытийном уровне в поисках совершенства. А на бытовом – в поисках лучшей жизни. Ток этот и есть ум! Не наш ум, но мы порождения ума!

Ум – это поиск самого себя, хождение друг за другом двух половинок, Ма – Тьмы и Ла – Света. Одним словом, смена дня и ночи, рождение, умирание и вновь рождение нового образа. А усталость – это мета исчерпавшегося образа. Ведь любой образ – это сосуд, наполненный угаром, или дыханием! Его-то мы и называем временем, попадая в одну из бесчисленных каз. Заканчивается дыхание образа – угар, – наступает усталость его. Так вот и связан ум с усталостью.

Если же сказывать об образах разлато, так, чтобы охватить необъятное, то образы от начала наполнены неким содержанием, угаром – дыханием, и оно растрачивается потихоньку. Выгорает образ. Но в отместку сосуд сей иным наполняется. Исходом неким. Знающие его ещё ярицей называли. Ярица та – взяток. И откладывается она в котомочку мироздания. Есть такие поверья, что всяк образ, хоть то человек, хоть то булыжник, в глубокой своей сути – слепок с мирозданья, а оно само, некое первосущество, несёт в себе котомочку некую. И в неё-то помещается ярица, или опыт жизненный, который каждый образ имеет. Наполняется котомочка та смертью каждого образа ярицей – исходом, чтобы однажды переполниться. Вот тогда и произойдёт преображение мироздания. От неполноты к полноте. Так сказки древние гласят.

Есть такая же котомочка и у каждого человека. Наполняется она опытом – болью, ярицей, по-другому, чтобы мы однажды преобразились от тьмы к свету. Но всяк лишь клеточка первосущества. Старые сказы имя его ещё помнят. Иваном называют. А потому всё на свете – ветер с водой, булыжник с деревом, человек – все в одну копилочку взяток несут. Потому как едины в сути! Все к совершенству трудятся!

Так вот и течёт мир через образы, ищет через них совершенства, но до поры неведомой не находит. Потому как там, где обрезано, не может быть совершенного. Не обрести миру совершенства в образах, за образами оно лишь! В безобразии! Не бесконечны образы! Грехом поражены. Оттого устают они и рассыпаются. Вот и выходит, что удел ума – усталость! Усталость и погибель. Погибель и начало всего сызнова. И повторится всё, как встарь. Чернотроп! Вертмя вертится!

Каков прок в словах моих, думаешь ты? Ужалить тебя. Всякое слово, даже если оно тебе кажется бесполезным, в жало тебе дано. Гонит оно тебя, и в том прок от него. «Прок» ведь что означает? Пользу некую. А польза наша – дорога! Впрок – это в дорогу! В дороге душа наша вызревает. От поиска лучшей жизни, сытой, к Жизни Вечной, от ума к безумию! И видеть мы однажды начинаем: нет её, лучшей жизни. Блазня она, обманка! От того становится нам горько и больно. Что те, кто дорог нам, обручены со скорбями, повенчаны с печалью. Не уберечь их от боли, не спрятать! Бессильны мы! Вот тут и нарождаемся мы в бессилии к ЛЮБВИ! К безумию сподвигаемся! К безобразию! ЛЮБОВЬ-то и есть за умом! Заумь она!

Как же важно в битве за неё, за ЛЮБОВЬ, не уставать! Иначе в злобе погрязнешь, желчью захлебнёшься. Но для этого нужно из ума выжить! Не выгоду искать, ни жизни лучшей, ни тепла, ни уюта, ни счастья своего «масенького». Невесть чего! В слово не облечь! В образ не обрядить!

Ну? Увидел ты, как дрожать образ начинает, прежде чем рассыплется? Эта дрожь и есть его усталость! Усталость – это когда чуть осталось! Измором её называют! И тягостью. Увидел ты, как изморенный, тягостный образ рассыпается, как текут его ипостасные половинки, Ма – Тьма и Ла – Свет, чтобы вновь и вновь сложиться в другой образ?

Я действительно видел воочию то, о чём говорил Лесник. Удивительная штука: то ли он был таким рассказчиком, то ли кудесником, но я не просто слышал его. Я будто смотрел кинофильм яркий, красочный. Слышал дрожь неведомого мне образа, ощущал измор его. При этом оставаясь в его хате. Как такое может быть? Сон во сне? Или?..

– Устают люди! – продолжил сказ Лесник. – А почему? Потому что ставят перед собой… выполнимые задачи! И вновь вижу, как всё твоё естество возмутилось! Как же так? Уставать от выполнимых задач и не уставать от невыполнимых! Что-то в этом не так, что-то не то для тебя тут. Но всё именно так! Чтобы не устать, нужно поставить перед собой невыполнимую задачу, дурацкую. А для этого надо стать дураком – выжить из ума. Лишь он озадачивается нелепым. И только нелепое разжигает нешуточно. Сейчас тебе придётся взять на веру, а потом, может быть, уже и проверить своим ходом, день за днём, идя по жизни, если ты будешь разумным и прагматичным, если ты поставишь перед собой задачу стяжать счастье, ты непременно устанешь! А уставши, начнёшь упрекать всех и вся да себя жалеть. Это мета опаздывающего! Человека, отстающего от своей Задуми.

Есть каждому намётка на жизнь. И за её исполнение/неисполнение мы каждый день отчитываемся. Оттого нам либо прибавляют, либо убавляют по трудам нашим да по нерадению. А в конце вообще ответ дадим. За сделанное, за несделанное. Больше даже за несделанное. За то, на что замахнулись, да не выдюжили, за то, что взялись, но не успели. Учётность этакая на жизнь человеческую – Задумь и есть. То, что тебе на роду предписано. Но не всегда оно нами воплощено бывает. Когда душа в соответствии с Задумью, с учётностью своей по жизни идёт – искрится она. Но когда отстаёт от самой себя или вообще сбегает – ереститься начинает, злобится. Но жизнь о ней и тут заботу проявляет – дранкой подгоняет. Бьёт, не жалеет. А душа огрызается. Обидеться угрожает.