Другой отзвук пушечного выстрела, не такого далекого, как в первый раз, вырвал меня из состояния блаженства. От неожиданности, я снова чуть не упал в воду, но новоприобретенный деревянный друг вовремя подставил свое плечо, за что я и крепко уцепился. Вскочив, стал озираться по сторонам. Туман теперь совершенно бесцеремонно царил повсюду, однако, источник возмутителя спокойствия упорно не желал явить себя миру. В поддержке у него теперь, к тому же, состояло, не очень приятное и таинственное атмосферное явление. Ветер в свою очередь с приветливого союзника превратился в разъяренного палача. Одной рукой держась за спинку безмолвного товарища, другой я стал застегивать пуговицы на рубашке и распахивать пиджак, подняв воротник.

– Значит залп был, – оживленно проговорил я, – мне не почудилось в тот раз. – Я не чокнулся, – прокричал я во все горло с радостной улыбкой. – По крайней мере, пока. Я очень надеюсь, – уже совсем тихо сказал я, осознавая, что испытания, если можно так выразиться, выпавшие на мою долю, правда не совсем понятно за какие грехи, еще не закончились.

Третий грохот прогремел совсем рядом, нисколько меня не напугав. Я остался невозмутим. Затем до меня стали доноситься голоса: выкрики, хриплые смешки и даже грубое пение, напоминающее пиратский хорал, правда, слов было не разобрать. Что-то из оперы «Остров сокровищ» Стивенсона. Самих же возмутителей «моего тихого гнездышка» пока не наблюдалось. Мне так и представлялся гордо реющий «Веселый Роджер» на бушприте Эспаньолы; невозмутимый и бесстрашный кок Сильвер, стоявший на своей деревянной ноге, со своим старым попугаем на плече на капитанском мостике, вокруг которого так и сновали его головорезы, затягивая известную пиратскую песнь: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца». С одной стороны, конечно же, мне хотелось бы встретить наяву своих литературных героев детства, но с другой… На всякий случай, я стал немедленно подыскивать какой-нибудь предмет для обороны. Принялся было выдергивать одну из узких досок с лавки, да не преуспел. Она была изготовлена из прочного материала на совесть. Если что, придется рассчитывать только на смекалку и кулаки.

– Да! Сомнительная комбинация против сабель, шашек и мушкетов, не говоря уже об упомянутой пушке, вернее пушек, – досадливо процедил я, зажав выставленные кулаки перед собой.

Очередная неожиданность не заставила себя долго ждать, обрушившись всей своей мощью на мою голову: солнце моментально испарилось, из-за чего все окуталось кромешным мраком. Благо, хоть ветер утих, а то неизвестно чем бы все эти метаморфозы для меня кончились. Я присел и взглянул под ноги. Там, глубоко подо мной, бурлила оживленная жизнь и такой тьмы, как здесь не наблюдалось. Бессчетное количество флуоресцентных рыб всевозможных видов заполняло собой подводный мир, сея свет. Все больше преобладали черные удильщики Джонсона. Тогда, как максимальная длина самых крупных из них достигает до 20 сантиметров, здесь они являли собой настоящую щедрость природы, достигая необъятных размеров. Мелькали также бразильские светящиеся акулы, трехметровые хаулиоды, удивительные luciola cruciate (водяные светлячки), огромное количество миктофовых рыб. В общем, никого не оставляли во тьме, исключение составляли лишь желающие побыть наедине с собой, да я. Ведь весь этот необычный свет не просачивался наружу. Создавалось впечатление, будто смотришь сквозь щель между створками, закрашенных темно-алым окон.

Мое периферическое зрение неожиданно уловило какой-то тусклый свет. Подняв голову, я был ошеломлен увиденным: во-первых, на небе появились восхитительные звезды смешанных цветов, светящиеся все ярче и ярче, а, во-вторых, в вышине, совершенно чудесным образом, неторопливо, подобно проявляющейся пленке, преобразовался прекрасный диск луны, тотчас же осветив все вокруг. Я будто бы попал в доселе невиданный волшебный, богатый невообразимых красок, планетарий. Невыразимый восторг застыл в моих глазах. Невозможно было отвести взгляд от такой воодушевляющей красоты, благодаря которой мне удалось забыть на несколько мгновений о приближающейся опасности.

Между тем, голоса все приближались вместе с трескучими кряхтениями корабля сквозь шум рассекающихся волн. Мне пришлось оторвать восторженный взор от небосвода, должен заметить с преогромным сожалением. И тут, как призрак из тумана, невдалеке стали проглядывать очертания судна, стремительно мчащегося в мою сторону. Первое, что мне стало ясно при ее приближении, было то, что это вовсе не Эспаньола, как я давеча предположил, а трехмачтовая баркентина с косыми парусами с названием «Альфа» по всему правому борту, сильно походящая на галиот «Секрет» из кинокартины «Алые паруса». Кстати сказать, паруса у нее тоже были алыми. Никакого Долговязого Джона, естественно, тоже не было видно, равно, как и его устрашающих джентльменов удачи. По правде говоря, на судне, вообще, никого не было видно. Это стало очевидно, когда баркентина встала на якорь в нескольких ярдах от места, где я стоял. Ни на палубе, ни на гнезде впередсмотрящего, ни на фок, грот или бизань мачтах, даже за штурвалом никого не было. Возникает вполне резонный вопрос: кто произносил все эти звуки: выкрики, пение, пальбу из пушек? Ведь сами собой пушки, как известно, не стреляют.

– Неужто я смотрю на легендарный «Летучий голландец»? – спросил я вслух, поднявшись и подойдя ближе к судну. – Где тогда его печально известный капитан Филипп Ван Страатен? – спросил я, внутренне группируясь, готовый к нападению шайки головорезов в любую секунду.

Про себя же подумал: «Это бы по меньшей мере объяснило, почему я нахожусь посреди какого-то неизвестного океана. Ведь по легенде этот призрачный корабль вместе со всем экипажем и капитаном обречен вечно бороздить моря, не имея возможности причалить к берегу. Видать он пришел за мной, но тогда это может означать лишь одно…»

Ход моих мыслей был бесцеремонно прерван чьими-то внезапными шорохами за моей спиной. Обернувшись, готовый вступить в бой, я увидел…

I

.

AQUA

1998 год. Баку. Мать, держа за руку моего пятилетнего братика, следует за отцом, у которого в левой руке моя, вспотевшая от быстрой ходьбы, рука, а в правой тяжелая поклажа. Родители чрезмерно взвинчены. Отец всем приказывает прибавить шаг, что нервирует мать еще сильнее.

– За нами, между прочим, никто не гонится, – со злостью бросает мать, но, все-таки, увеличивает шаг.

– Как знать, – чуть слышно проговаривает отец, не останавливаясь.

Мы направляемся в сторону порта. У каждого из нас за спиной груз с вещами, даже у малого. Зная, что, мы, наверняка, не вернемся больше в родные палестины, я предварительно уложил в свой рюкзак все свои любимые вещи: футбольный мяч с каракулями всех моих друзей со двора, с которыми мы каждый день после школы изображали любимую команду «Барселона»; зеркальный кубик Рубика, который меня мучил три дня, прежде, чем наловчился собирать его; самодельные нунчаки; постеры с лучшим бразильским футболистом в мире Роналдо и самой прекрасной актрисой в истории Урмилой Матондкар, не забыв, конечно, мои любимые журналы с изображениями динозавров. Одежду я укладывать не стал, будучи уверенный, что об это позаботится мама. Она всегда обо всех заботится.