– Да, для меня неожиданно, что это случилось так быстро, и мы практически ничего для этого не сделали! Обычно период акклиматизации длиться намного дольше, но, возможно, что этот молодой парень просто пострадал чуть меньше, чем остальные. Его мозг оказался устойчивее!

Профессор быстро сделал записи в медицинском журнале, и вместе с Августом покинул кабинет, заперев его на ключ.

– Тебя подвести? – поинтересовался профессор, когда они спускались по лестнице.

– Нет, большое спасибо, вы же знаете, что я люблю разминать ноги после долгого сиденья.

– Я очень рад, что ты начал заниматься активным образом жизни.

– Да, и велосипед заодно приобрел. Отсюда до деревни добрых шесть километров. Думаю, что такая разминка два раза в день пойдет только на пользу моему организму.

Они вышли на просторную площадку перед клиникой, которая была посыпана мелким гравием, обогнули фонтан с тремя херувимами, сделанными из белого мрамора. У каждого из них в руках была труба, которая была развернута по трем направлениям – запад, восток и юг. К несчастью композиция пришла в запустение, а мраморные скульптуры покрылись мхом и черными пятнами. Когда-то за ними ухаживали садовники, но теперь композиция пришла в ужасающие запустение. Профессор еще раз выразил про себя восхищения столько ярким памятником архитектурного искусства и, в который раз пообещал самому себе отреставрировать фонтан и снова запустить в него чистую воду.

Они медленно подошли к крытому шифером навесу, где когда-то спасались от дождя конные экипажи, а теперь он превратился в стоянку для машин. Август аккуратно вывез свой небольшой велосипед на дорожку и, махнув профессору на прощание, поехал по дороге в сторону деревни. Тем времен Карл Фитцрой подошел к своему старому черному автомобилю марки «Вагенгруппэ» и снял с него светло-коричневое покрывало, которое было еще влажным после вчерашнего дождя. Этот автомобиль служил ему почти десять лет, и он ласково называл его «Старый друг», словно он был его настоящим конем. Издав пару кряхтящих звуков, двигатель успешно завелся, и машина плавно покатила по гравию, который тихо шуршал под резиновыми шинами.

У черных кованых ворот он притормозил и кивнул сторожу Хоппу. Это был невысокий мужчина, пятидесяти пяти лет, который всегда носил одну и ту же серую кепку, потертую клетчатую рубашку и застиранные светлые брюки, из-под которых выглядывали, словно два пса, пара черных ботинок, натертые свежим гуталином. В его небольшой коморке располагалась одноместная кровать, печка, стол, пара стульев и ружье, заряженное солью. Единственное окно выходило прямо на крыльцо лечебницы. Хопп неохотно вскочил с места, кивнул профессору и открыл ворота, в которые тут же промчался Август.

– До завтра, доктор! – Крикнул ему хриплым голосом Хопп, после чего подождал пока проедет машина профессора, а затем закрыл за ним ворота.

Он быстро обогнал Августа, посигналив ему гудком. В ответ велосипедист радостно помахал ему рукой. Дорога была влажной и чистой. Слева тянулась бесконечная россыпь вспаханных полей, на которых росли кукуруза, подсолнух, пшеница и рожь. Иногда попадались мелкие фермы, где на пастбищах паслись козы и коровы, а на полях всходил первый урожай. Миновав фермерские угодья, профессор выехал на мягкую лесистую дорогу, где земля была перемешена с песком. Иногда среди череды деревьев можно было мимолетом разглядеть зайца, белку или лисицу. Лесные птицы плавно порхали с одной вековой сосны на другую, разнося свою песню. Доктор открыл окошко на дверце, чтобы в салон зашел холодный запах иголок и древесной смолы, сдобренный свежестью прошедшего дождя.

Миновав короткий бетонный мост через реку Эрл, он смог выехать на каменную дорогу, которая вела в деревню Бюркель.

5

Деревня Брюкель была основана более ста лет назад преуспевающим бизнесменом Эрнестом Брюкелем, который сколотил свое состояние на промышленной революции, занимаясь добычей угля и обработке железа. Ему принадлежало тридцать пять процентов от всей добычи угля в стране и почти шестьдесят процентов от добычи железной руды, не говоря уже о сотнях перерабатывающих заводов, две теплоэлектростанции, три железнодорожные компании, два пароходства и несколько виноградников, где производили вино для столов монархов и богатых капиталистов.

Единственной проблемой в его жизни были поиски все новых месторождений полезных ископаемых, а потому, когда его геологи принесли отчет о богатых залежах угля и руды на северо-западе страны, он немедленно принял решение о строительстве новых заводов и шахт. Получив разрешение от правительства, Эрнест Брюкель, собрав группу своих компаньонов, решил собственноручно произвести разведку местности. Увиденное его разочаровало: густой лес скрывал от него своей густотой место к золотой жиле; дорог было мало, и все были узкими и плохо проходимыми; ландшафт был холмистым, местами переходя в равнину; местного населения здесь практически не было, а крупнейшим населенными пунктом на сотни километров вокруг был промышленный город Фэллод. Единственное, что обрадовало успешного капиталиста – достаточно широкая и глубокая река Эрл, по которой запросто могли ходить грузовые судна.

Брюкель остановился посреди поля, поросшего дикими полевыми цветами и травой, снял свой черный котелок, вытащил из кармана шелковый носовой платок, протерев широкий лоб и бакенбарды. Постояв так десять минут, уперев взгляд свои черных глаз куда-то за горизонт, где за бесконечной чередой леса и полей находились воды Изумрудного моря, он произнес резко и четко, так что все его компаньоны вздрогнули: «Ну что! Приступим!».

На строительство всей сферы логистики и инфраструктуры у него ушло почти три года. За это время были проложены широкие дороги, прорублены пути сквозь лестную чащу, на реке построили порты, по которым пароходы доставляли грузы, началось рытье шахт и формирование складов. Отдельно была проложена железнодорожная линия и построена станция. Изначально у Брюкеля не было мыслей по строительству поселения для рабочих и их семей, так как он надеялся, что они смогут жить в городе, до которого было почти сто километров. Однако регулярное пассажирское сообщение было наладить очень сложно; машин тогда не было, а поезда и пароходы ходили слишком медленно, чтобы вовремя доставлять рабочих к шахтам и обратно. В результате ему пришлось просить правительство выделить ему место под строительство жилого сектора. Получив все необходимые документы, он выбрал пологий склон зеленого холма, который уходил прямо к берегу реки. Место было относительно недалеко от главной железной дороги, а потому люди могли спокойно перебраться туда, не испытывая никаких трудностей.