А ведь заветы переписывались! Кодекс Скверны тому прямое доказательство. И если их смогли изменить одни, почему бы и другим не сделать то же самое?

Если бы она не боялась выдать себя, всё было бы иначе. Дядя никогда бы не посмел даже тронуть её пальцем, не погиб бы отец, не было бы десятков тысяч сломленных судеб.

Восемьдесят Третья права! Можно уйти тихо, как тень, а можно хорошенько встряхнуть напоследок если не всё Прибрежье, то хотя бы это осиное гнездо, уже не боясь быть искусанной.

Мысль начинала нравиться всё больше. Уже тысячу раз спрашивала себя, что может сделать она, слабая девушка, без поддержки, власти и денег?

Ничего.

Но что может осквернённая, к тому же ещё и дочь покойного короля?

Пожалуй, стоит проверить.

«Каждый новорожденный должен ставиться на учёт в Надзор над Генетической Чистотой Граждан. Если мутация не выявлена в течение трёх лет со дня рождения, ребёнку выдаётся документ, подтверждающий Генетическую Чистоту. В противном случае мутант подвергается эвтаназии».

«Заветы потомкам», 03.020 (отменено правками 199 года от Великой Войны).

Кэтт снова закричала: протяжно, жалобно, мучительно.

Нил в сердцах смахнул со стола деревянную кружку. Та с глухим стуком покатилась в угол. Скользкий клубок недоброго предчувствия мерзко зашевелился в груди.

Он выглянул в окно с треснувшим на углу стеклом: сыновья играли у полусухого абрикоса. Поднимали с земли полусгнившие плоды и самозабвенно швыряли ими друг в друга. Кэтт пришла бы в ярость при виде перепачканных рубах и замурзанных рожиц.

Нил не стал их окликать. Пусть хоть в болоте изваляются. Всё лучше, чем слушать, как кричит от боли мать. Повитуха сразу предупредила: роды могут быть тяжёлыми, плод слишком крупный. Случись что с Кэтт, как он справится со всем этим? Как дальше без неё? Нет, нельзя думать о плохом. Кэтт сильная, он уж точно знает. Таких сыновей подарила!

Его оставили ждать внизу, но предупредили, чтобы был наготове: скоро понадобится свежая вода и чистые тряпки. А наверху делать нечего. Негоже мужчинам смотреть на такое.

Нил смахнул холодную испарину со лба, когда Кэтт в очередной раз истошно закричала. Он пересек крошечную кухоньку в два шага и остановился у импровизированного алтаря. В центре тумбы – глиняная фигурка Карны с полной фруктов корзиной в руках. Рядом увядшие цветы в маленькой вазе. Кэтт не успела заменить на другие, а ему и некогда было.

Сразу вспомнился тот день, когда они, выходя из Храма Песен, наткнулись на продавца безделушек. Кэтт не смогла пройти мимо статуэтки любимой покровительницы и уже через час богиня украшала скромный домашний алтарь. Она верила: только благодаря Карне у них родились здоровые дети. Нил и не спорил. Религиозным его не назовёшь, но то, что беда обходила их дом стороной, вселяло надежду. Может и правда молитвы помогают?

Он чиркнул спичкой и зажёг свечу.

– Милостивая Карна! Если ты меня слышишь, прошу, помоги Кэтт! – зашептал он богине. – Сжалься над ней и над ребёнком!

Молиться не умел, но в отчаянии готов был даже лбом о землю, лишь бы боги услышали, лишь бы молитвы сработали. Если всё пройдёт благополучно, он не пожалеет всех накоплений и пожертвует Храму без раздумий. Дом может подождать, самое ценное – за окном, беззаботно хулиганит у старого дерева.

Нил подошёл к узкой лестнице и заглянул наверх. Через закрытую дверь раздался очередной крик, а за ним приглушённый возглас повитухи. Он замер, затаив дыхание и вслушиваясь в каждый скрип половиц.

Неужели всё закончилось? Но почему так тихо? Будто в ответ, прерывистый плач младенца заполнил дом. Счастливый Нил, бубня под нос слова благодарности Карне, бросился наверх и застыл у запертой двери. Постучаться не решился: сами позовут.

От любопытства распирало: он так хотел дочь, маленькую Роуз, чтобы точь-в-точь как мать, с рыжими кудряшками и задорно вздёрнутым носиком. Но если снова мальчишка, не беда. Меньше от этого любить не будет. Он всегда мечтал о большой, дружной семье, и пусть жили они небогато, но бедствовать им никогда не доводилось. У них было всё необходимое и даже умудрялись откладывать на новый дом попросторнее.

От волнения тряслись руки. Он переминался с ноги на ногу у спальни и каждая минута ожидания казалась длинною в час.

Ребёнок притих, повитуха неразборчиво затараторила, а Кэтт от чего-то заревела навзрыд.

Да что там происходит? Почему она плачет? Что-то с ребёнком? Нил нетерпеливо забарабанил в дверь, потребовал, чтоб впустили.

Замок щёлкнул. На пороге показалась пухлая женщина с бледным лицом, и, бросив от чего-то виноватый взгляд, молча протянула новорождённого, тщательно завёрнутого в пелёнки.