– Все же ты был плохой бабушкин ученик.
– Она подошла к столу, взяла журнал "Советская медицина" и, перевернув несколько страниц, протянула мне.
– Прочитай.

"В угоду принципу" - бросились мне в глаза крупные буквы заголовка, под которыми стояла фамилия Инны.

– Ты пишешь статьи?
– удивился я.

– Это не самое страшное, - улыбнулась Инна.

Я углубился в чтение. Инна писала о больнице, о своих впечатлениях, о том, что ее радует и что беспокоит. Все содержание сводилось к тому, что некий профессор Мальцев вот уже в течение двух лет при операциях по восстановлению связок коленного сустава применяет искусственную ткань. Этот метод кажется смелым и многообещающим: проще и безболезненнее операция, неограниченное количество материала. Но многочисленные факты показывают, что инородное тело приживается в организме значительно хуже, более продолжительно, чем при восстановлении связок при помощи ткани из живого организма...

"В медицине, как и в другой науке, не может быть застоя, - писала в заключение Инна.
– Но это не значит, что все новое гениально. Профессор Мальцев, опытный и талантливый хирург, не может не видеть, что его метод не выдержал испытания. Однако в угоду принципу он не хочет прислушиваться к голосу разума, к советам своих коллег и продолжает идти неверной дорогой, не считаясь ни со своим попусту растраченным временем, ни с пациентами..."

Еще одна черта характера Инны открылась мне. Кто бы мог предположить, что у нее, такой хрупкой на вид, столько смелости и решительности!

– Это же вызов!
– сказал я.
– Как же ты станешь теперь с ним работать?

Инна глубоко вздохнула:

– И ты о том же. Нет, Борис, это не вызов. Это деловой разговор, который должен быть в каждом учреждении. К сожалению, не только ты так понял статью: Олег прилетел из Москвы спасать меня. Уговаривал вернуться.

– И ты не послушалась старшего брата?

– Напрасно ты иронизируешь. Он действительно мой брат, двоюродный. Когда погиб мой отец и умерла мать, дядя, отец Олега, забрал меня к себе. Мне было тогда девять лет. Я им обязана многим: и тем, что врач, и тем, что поехала сюда. Да, ты прав. Олег был мне больше, чем брат. Он просиживал со мной ночи, когда я готовилась к экзаменам, оберегал от мальчишек, помогал во всем, когда мне было трудно. Я благодарна ему... А он уважение принял за любовь... Приехал он сюда совсем неожиданно. Вначале я было возмутилась, а потом обрадовалась: ведь должен был прийти ты... Он достаточно умен и горд. Он оставил бы меня в покое.
– Инна умолкла, на мгновение нахмурилась, но тут же вскинула голову и улыбнулась, как всегда, лукаво и мило.
– Вот так, неудачный провидец.

– Что ж, бывает, - виновато ответил я.
– Провидцы тоже всего лишь люди, им свойственно ошибаться,

– Провидцам, конечно, можно, но летчикам!.. Ведь летчики, я слышала, как и саперы, ошибаются один раз в жизни...

– Ты хорошо осведомлена о нашей профессии. Будь я начальником, предложил бы тебе работать у нас в гарнизонной поликлинике.

Инна удивленно посмотрела на меня:

– А знаешь, я начинаю верить в телепатию. Мне действительно предложили работать... только не у вас, а рядом, в селе Вулканском. Там открывается новая больница.

– Так соглашайся! Это же здорово!

– Не так уж здорово, но подумать стоит...
– Инна стала одеваться.
– На улице все так же тепло, можно по-весеннему?

– Вполне.

Инна достала из шифоньера голубое, отороченное норкой пальто и такую же голубенькую шляпку.

– Обновка. Сегодня купила. Нравится?

Шляпка действительно была прехорошенькая, и я показал большой палец.

Мы вышли на улицу. Солнце, хотя уже и клонилось к вершине сопки, грело еще ощутимо. С крыш свисали громадные сосульки, стучала капель. Весна наступала бурно, стремительно.

Перед тем как идти на концерт, мы зашли в гостиницу, чтобы заказать мне номер.

– Свободных мест нет, - коротко и сухо ответила женщина-администратор.

– Не может быть, - вырвалось у меня.

– Вполне может, - категорически возразила женщина.
– У нас проходит межзональное совещание работников сельского хозяйства, ни одного места...

– Придется Магомаева слушать тебе одной, - сказал я с сожалением, выходя из гостиницы.

Инна помолчала, о чем-то думая.

– Все же послушаем вместе, - сказала она решительно и взяла меня под руку.

Магомаева, несмотря на его изумительный голос, я слушал невнимательно и сидел как на иголках, с нетерпением ожидая окончания концерта. Я ломал голову над тем, почему Инна приняла такое решение, как мне вести себя дальше. Я снова почувствовал себя неуверенно, как перед строгим командиром, от которого не знаешь, чего ожидать - благодарности или взыскания. Я следовал за Инной, как за ведущим. Но так продолжаться долго не могло. Ведущим должен быть я, иначе... какой же я мужчина?

После концерта мы зашли в гастроном, чтобы купить что-нибудь на ужин. Я остановился у винного отдела.

– Не переношу запаха спиртного, - сказала Инна хорошо поставленным учительским голосом.

Я равнодушно пожал плечами.

Ужин у нас прошел скучно, как на каком-нибудь приеме в посольстве. Инна держалась гостеприимно, но как-то скованно и сразу же после ужина принялась стелить мне постель на диване. Я подошел к ней, обнял за плечи и притянул к себе. Она выпрямилась, строго посмотрела мне в глаза:

– Не злоупотребляй доверием и не заставляй меня изменить мнение о тебе.

Так и остался я на положении ведомого. Но любовь моя от этого не уменьшилась.