Потом были приглашены понятые, состоялся первый нелицеприятный разговор со следователем, а точнее, допрос, который он вел бестактно и предвзято.

– ...Гражданка Бакурская (Светлана Борисовна) не является членом стоянки, что ей нужно было в гараже?

Почему сторож в самый ответственный момент телевизор смотрел, а не за порядком?.. Бардак вы устроили здесь, гражданин председатель, а не автостоянку...

Такие обвинения сыпались, как из рога изобилия. Хотелось послать гражданина следователя как можно подальше, но я сдерживался чувствовалось, он тоже не в своей тарелке; кому приятно в слякотную весеннюю ночь заниматься происшествием - обострять отношения было не в моих интересах

Домой я вернулся в четвертом часу, накаленный до предела. Сон как рукой сняло, внутри все клокотало; ни работать, ни спать я не мог. А завтра, нет, уже сегодня, предстояло ехать в командировку в отдаленный гарнизон, расследовать по письму жалобу. Там жалоба, а тут.. целое следствие. Из вопросов следователя я понял, что с заключением капитана: "Тут все ясно" - смерть-де наступила из-за отравления выхлопными газами, он не согласен. Расспрашивал, кто вечером был на стоянке, переписал всех, снова упрекнул меня, что не ведем запись, в какое время кто приехал и уехал (словно у нас на стоянке такой штат, как у них в милиции), допытывался, был ли начальник стоянки с кем-нибудь в конфликтных отношениях, на что я в горячке ляпнул: "Хотел бы я увидеть человека, который живет без конфликтов", - и тут же пожалел о сказанном: необдуманная фраза вызвала новую кучу вопросов: "С кем именно?.. На какой почве?.. Когда это было?.. Что за люди, с кем конфликтовал начальник стоянки?.."

Я ходил по комнате не раздеваясь, думая о случившемся, негодуя на следователя: что он ко мне прицепился? Мало ли что могло произойти на стоянке в мое отсутствие; в Уставе автолюбителей не записано, что за все несет ответственность председатель. Да и что это за должность? Мне за неё даже не платят Еще в бытность формирования нашей первичной организации автолюбителей, желающих ходить по инстанциям, выпрашивать землю, разрешение на строительство гаражей не нашлось, и Максим Петрович уговорил меня: "Ты журналист, любую бумагу составить можешь, и с тобой считаться будут. А все остальное я беру на себя.."

И я согласился О чем потом пожалел не раз.

Я был сугубо военным человеком: вначале летчиком, потом, по иронии судьбы, корреспондентом центральной газеты Министерства обороны - армия, оказалось, много проедает средств, а поскольку наши враги стали нашими друзьями и военная опасность миновала, незачем держать такую ораву; я же, к счастью или несчастью, учился заочно в Литературном институте, писал стихи, статьи, рассказы, и когда попал, как летчик, под сокращение, мне предложили работать в "Красной звезде". Так вот, как бы армию ни ругали, какие бы ярлыки ей ни навешивали, там все-таки был порядок. А когда я пошел по исполкомам, в Моссовет, в ГлавАПУ и по другим гражданским организациям, у меня волосы дыбом встали: удивительно непробиваемая стена, закостенелая бюрократия, высокомерие, помноженное на уверенность в свою безнаказанность.

Два года мы ходили по инстанциям, вымаливая место для автостоянки - у домов держать автомашины стало просто невозможно - то колеса поснимают, то стекло разобьют, то вовсе угонят. Наконец районное начальство сжалилось над нами, выделило участок под временную открытую автостоянку на сто мест Взяло подписку: при первом требовании без всяких претензий место освободить Но лучше временную, чем никакую.

Закипела работа: сбросились по сотне, купили сетку, столбы, будку для охраны. Даже двух собак завели. И вот машины под охраной. Но не прошло и года, как последовало предписание: "Ввиду намеченного строительства магазина просим площадку освободить .."

Мчусь в исполком, к районному архитектору Солидные дяди пожимают плечами: "Ничего поделать не можем Вас предупреждали, вы дали подписку.. ""В таком случае найдите нам другое место".
– "Подумаем, поищем. Но вы освободите..."

Сколько я потом сбил каблуков о пороги их кабинетов, пока они думали, искали!

Нашли. А вскоре все повторилось сначала.

В других микрорайонах выросли уже целые гаражные крепости, а нас как футбольный мячик гоняли с места на место Вот тогда-то и сказал мне Максим Петрович:

– Знаешь, почему нас за нос водят?

Я догадывался, но вслух не решился высказаться: нам начальники в чем-то помогали.

– Не с той стороны мы подходим и не с теми словами, - пояснил Петрович.
– Помнишь, как Ходжа Насреддин говорил Джафару, когда из пруда его вытаскивал: "На, на..." А мы: "Дай, дай".

Посмеялись.

– Такой вариант мне не подходит, - возразил я.

– Понятно, - кивнул Максим Петрович.
– Тебе ещё служить. А мне терять нечего. Придется пострадать за общее дело. Созывай, председатель, собрание. Скинемся ещё сотни по две, по три. Если посадят, надеюсь, принесешь передачу...

Не посадили...

Да, Максим Петрович был тертый мужик, ловкий, предусмотрительный. Но как он не предусмотрел, что в закрытом гараже в два счета угореть можно? Сильно был пьян?.. Он никогда не напивался. Потерял голову от любви? Такого тоже не могло случиться: человек он осторожный, расчетливый, умел, хвастался сам, даже из любви извлекать пользу - ещё курсантом женился на дочке начальника училища; теперь и вовсе "помудрел", не отважился бы в машине заниматься любовью, когда у Светланы Борисовны имелась отдельная квартира.