Мне соседи сразу не понравились, и без знания молдавского языка не трудно было понять их агрессивное намерение.

Открытого вызова долго ждать не пришлось: самый молодой из компании с длинными давно не мытыми волосами, свисающими сосульками, и золотой цепочкой на шее, повернулся к нам и угрожающе произнес на плохом русском:

– Эй, господа-оккупанты! А ну бистро допивайте, доедывайте и бистро уебивайте из нашего кафе.

Я заметил как негодующе сверкнули глаза Альбины, и она что-то резкое ответила парню. Тот огрызнулся, и все четверо громко захохотали.

– Подонки!
– Альбина налила себе коньяку и выпила.
– В школе, наверное, последними тупицами были, а тут героев из себя строят.

– Не обращайте внимания, - посоветовал я.
– Закусывайте. Я позову официантку и рассчитаюсь. Все равно надо уходить. Сидеть рядом с такой компанией приятного мало.

– Ну, нет, - Андрей рукояткой ножа стукнул по столу.
– Пусть не думают, что мы их испугались.

Парни, разумеется, слышали вызов, заговорили между собой шепотом. К ним подошла официантка, и они на время оставили нас в покое.

Мы уже завершали трапезу, допивали кофе, когда официантка поставила перед Альбиной бутылку шампанского.

– Мы не заказывали, - возразил я.

– Это соседи ей передали, - пояснила официантка.

– В знак примирения, - подтвердил волосатик.
– Иди к нам. Зачем красивой молдавской девушке эти паршивый русский офицер? Ми скоро будем их мало-мало пинком под зад давать.

Альбина встала и взяла в руки бутылку с таким видом, что собирается размозжить голову обидчику. Тот вскочил, испуганно вытаращив глаза. Альбина спокойно поставила бутылку на их стол и сказала что-то на своем языке. Лица парней перекосились, словно проглотили горькие пилюли. Молча посмотрели друг на друга и ничего не ответили.

Мы допили кофе, собрались уходить, но официантка будто нарочно долго не появлялась. Я пошел её искать. А когда, рассчитавшись, вернулся, парней за столом уже не было.

Они поджидали нас на улице, встав у двери полукольцом, сосредоточенные, собранные, с налитыми злостью глазами. Ввязываться в драку нам, военным, на этой советской, но все-таки чужой земле очень не хотелось. Но и избежать её не представлялось возможным.

– Послушайте, - обратился я к старшему.
– Неужели никто из вас никогда не бывал в России?

– Зачем нам твоя сраная Россия?
– выскочил снова малолетка.

– Помолчи, - осадил его старший. И ко мне: - И что из того?

– У нас, в России, так гостей не встречают.

– Вы гости?
– усмехнулся старший и обратился к Альбине: - Можно вас на минутку?

Андрей взял было её за руку, чтобы не пустить, но она отстранилась.

– Не беспокойся.
– И шагнула к старшему.

Едва она сделала шаг, как длинногривый, издав устрашающий вопль, какими блистают ныне каратисты в американских кинобоевиках, рванулся ко мне, намереваясь ребром ладони ударить по лицу или шее.

Видимо, он обучался в школе каратистов - клич, выпад для атаки у него получились эффектно, - но он не знал, что я прошел школу десантников, побывал в Афганистане и такой зверь, как хиппи, мне не только не страшен, но даже смешон. Я среагировал мгновенно: отбил его руку, а когда он, не удержав равновесия, стал падать, рубанул ребром ладони по его давно немытой шее - завершил тот прием, который он намеревался осуществить. От негодования я вложил в удар всю свою силу, и мой противник отлетел в сторону, как мешок с трухой. Видя, что он долго не очухается, я бросился на помощь Андрею. Парни прижали его к стене, сбили фуражку и мутузили кулаками. Старший пока безучастно стоял в стороне и наблюдал за действиями своих подопечных - он был их тренером, догадался я.

Я выбрал парня повыше ростом и, судя по ударам, посильнее; схватил его за волосы, благо они тоже были длинными, и, дернув голову на себя так, что она откинулась назад, обнажив шею с острым кадыком, рубанул по ней. Кадык хрустнул, и парень, захрипев, опустился на землю. И тут же увидел как ко мне ринулся старший, детина с плечами Апплона и с мускулами Шварцнегера, выставив кулак левой вперед и отведя правый для удара.

Выйдя из одной атаки, я ещё не был готов ко второй и еле уклонился от удара - кулак вскользь прошелся по голове. Сенсей (теперь я убедился в этом окончательно) пролетел по инерции мимо. А когда мы очутились лицом к лицу, я заметил в его руке кастет. Не столь грозное оружие, однако по сравнению с голым кулаком довольно предпочтительное.

Альбина что-то крикнула и очутилась между нами. Я только успел разобрать слово "Барон". И оно, словно заклинание, остановило предводителей каратистов. Сенсей невнятно проворчал ругательство и убрал кастет в карман.

Прекратили драку и Андрей со своим противником. У обоих были разбиты носы, лица и руки испачканы кровью. Альбина взяла нас под руки и повела к машине.

7

Раскаленным полуденным солнцем воздух обжигал лицо, одуряюще вонял асфальт и валявшиеся у кафе отходы продуктов, несмотря на то, что на клумбе пурпурным огнем горели тюльпаны. Выращенные чьими-то заботливыми руками и обложенные красным кирпичом. А в машине и вовсе была нестерпимая духота. Мы открыли боковые стекла, Альбина включила вентилятор, но это мало что изменило.