Бабушка рассказывала, что в тот день, вся деревня с воем и рыданиями провожала эту бедную девушку. Тропинку перед ее ногами осыпали цветами, на голову надели сплетенный венок. Всю дорогу к замку Бажена шла, с гордо поднятой головой, а по щекам ее, словно тоненькие ручейки, катились кристально-чистые слезы.

Брат же ее – Александру Петраке со своей семьей, вскоре после этого уехал. И никогда больше не возвращался. А жители Дземброни, вновь вздохнули с облегчением: таинственные убийства прекратились, волки к пастбищам не приближались. Вновь деревенская жизнь вернулась в прежнее русло. Люди снова стали появляться на улицах и заниматься своими привычными делами. Опять в дома вернулись праздники со своими песнями, танцами, и музыкой».

Это конечно хорошо, что у этой истории счастливый конец, но только не для всех. Я не думаю, что юные девицы, отданные в дар вампиру, испытывали чувство глубокого счастья или их семьи, которые провожали своих дочерей на верную смерть в замок «Бран». Я тоже, в какой – то мере ощущала себя виноватой, за то, что живу и дышу, когда невинные девушки отдают свою жизнь чудовищу, что бы спасти всех нас. Конечно этих жертвенниц, почитают как героинь и поют о них песни. Но разве это оживит их, или спасет от верной гибели? Думаю, что нет.

Лежа возле печи, я жевала бублик и рассуждала о сегодняшнем дне, и как много со мной случилось происшествий. Сначала, этот недоумок Аурел, полез ко мне со своими предложениями руки и сердце. А получив отказ, чертов блондин решил перейти к действиям. Вот гад, совсем уже страх потерял. Не будь его семья такой уважаемой, ей Богу я бы ему все глаза бы выцарапала. Слава Богу, вовремя появился тот парень Тадэуш. Если бы не он, то я не представляю, что могло бы случиться, потому что, этот козел Аурел совершенно не контролировал себя.

Мысленно я отметила внешность Тадэуша Петраке. Что там говорить, он был очень даже ничего: ростом чуть выше меня, худощавого телосложения, светло-карие глаза, нос с горбинкой, тонкие губы, волевой подбородок и густые каштановые волосы. Он очень приятный молодой человек, да к тому же не остался равнодушен к чужой беде, не то, что местные. Те бы заприметив кого-то из Бырцоев, мимо прошли, чтоб не ввязываться, а потом бы еще и меня виноватой сделали б, а Тадэуш (ох и длинное же имечко, буду его Дэшем звать) спас меня от этого утырка. Совместная уборка сблизила нас, и расставались мы, чуть ли не лучшими друзьями. Все же хороший парень, здесь таких и не встретить.

Вот, а теперь, значит, я лежу на кушетке, как побитая собака, завернувшись в покрывало и рассуждаю о кренделях небесных. Задница огнем горит, от маминой родительской руки и дедова ремня, поэтому приходится лежать на боку. За окном давно стемнело, а Штефан еще не вернулся. Мне интересно, что же он сегодня расскажет о своей лесной нимфе? К тому же хочу его уболтать, пока, подвернулась такая возможность, что б он отпросил меня у мамы на праздник урожая. Пока она еще добренькая и чувствует свою вину за истязание моего бедного тела. Ведь я так хочу туда попасть, так как еще ни разу не была на народных гуляньях. На праздник урожая сбегается вся молодежь, и уж конечно, там будут все мои подружки. А ночью после плясок, девочки пойдут на речку и будут гадать на суженого. Конечно же и мне любопытно, да, что там, я прямо сгораю от желания узнать, что у меня за суженый – на голову контуженный? Или все таки нормальный. Вот женщина я или не женщина, должна я знать, с кем мне жить придется и детей от кого рожать. Мама, конечно, считает, что мне о таком рано думать. Но мне смерть, как интересно. Да и мамочка, тоже хороша. Думать о женихах рано, а сама одно мне про Аурела Бырцоя толдычет. Мол, приглядись к этому парню, какой он красивый, из семьи богатой и уважаемой, на все руки мастер, будет очень хорошим мужем. На что я закатываю глаза, а она обижено вздыхает, типа намекает, что, мол, глупая, от своего счастья отказываюсь.

Со двора послышался радостный собачий лай Бирку. Он всегда так встречал своего любимого хозяина. Значит, что, наконец – то Штефан вернулся с охоты.

Я подбежала к двери и стала у стенки, как прилепленная, что бы совершить задуманное. А задумала я вот что: когда в дом войдет брат, я сзади подкрадусь и закрою ему глаза.

Дверь открылась. Штефан не спеша сделал два шага. Я подкралась, завела руки и накрыла глаза брата, но оказалось, что я случайно попала в глаз. Орал братец, не сдерживая эмоций, да, и на красноречивые слова не скупился. Я утешала его, как могла. Только он, почему то меня долго еще не прощал и вдобавок, еще ущербной назвал – обидно же. Но потом простил, когда я ему рассказала, что он не единственная жертва рукоприкладств. Конечно, еще пришлось подробности всего дня пересказать, пока брат ужинал. И не забыла упомянуть его друга – кретина Аурела. Брат посмотрел на меня с упреком, когда я нелицеприятно отозвалась о его друге.

– Что на этот раз ты учинила?

– Это я то? Да твой Аурел, в конец обнаглел. Знаешь, что он сегодня устроил? – Вылупив глаза, гневалась я.

– И что же?

–Да, этот, гад, собака бешенная, козел безголовый, он сегодня руки свои распускал.

Лицо брата, из недоверчиво-улыбающегося, превратилось в задумчиво-напряженное.

– Может он просто хотел пошутить? – Предположил брат и встал из-за стола, покончив с едой.

– Только мне совсем не смешно было. – Опустив взгляд пол, с обидой пролепетала я.

– Я с ним завтра поговорю и ума вправлю. – Сказал недовольно брат. Он обнял меня и поцеловал в макушку.

Вскоре в дом зашли дед с бабушкой и мама, после того, как управились и сели ужинать. А мы со Штефаном на печь взгромоздились. Я положила голову к нему на грудь и стала шепотом спрашивать о его сегодняшних приключениях.

– Штеф, а ты сегодня видел свою фею?

– Да, видел. – Так же шепотом сказал он.

–А вы уже целовались? – Застенчиво спросила я и спрятала свое лицо в подушку.