— У вас час на сборы, миссис Макстон.

После чего, взяв меня за руку, абсолютно спокойно и уверенно повел за собой.

И я даже пошла, ожидая момента выхода на улицу, где, используя все имеющиеся доводы, укажу лорду Арнелу, на несостоятельность его ожиданий от путешествия, но именно это и стало моей самой большой ошибкой. Потому как лорд Арнел все предусмотрел, а вот я нет.

У самого входа в гостиницу, так близко к дверям, что по морозу я едва ли совершила три шага, стоял современный, утепленный, модернизированный экипаж без лошадей. Вместо тягловой силы рядом с каретой разминались два дракона в истинной форме и с кожаными ошейниками. А стальные крепления, опоясывающие транспорт, недвусмысленно намекали, что их цель стать креплением для драконов.

И все бы ничего, вот только, кажется, пришло самое время сознаться в том, о чем я до сих пор молчала.

— Лорд Арнел, я боюсь высоты! — выговорила, слабеющим голосом.

— Я знаю, — совершенно спокойно ответил дракон. — Именно поэтому во время перелета я буду рядом.

И пользуясь тем, что мои ноги дальше идти отказывались, градоправитель Вестернадана, легко подхватив меня на руки, внес в экипаж. Дверца захлопнулась, как крышка гроба.

Рывок ветра, разметавший падающий снег, и повторный рывок, от которого вверх поднялась наша карета. От визга меня удержало только сохранившееся каким-то чудом чувство гордости.

— Страшно? — проникновенным шепотом, поинтересовался лорд Арнел, прижимая меня к себе крепче. И именно сейчас выдал всю свою ярость, вопросив: — Так что вы там говорили о роли шафера?

Мучительно сдерживающая рвущийся изнутри крик я, вскинула голову, в ужасе глядя на лорда Арнела, и совершенно не ожидая, что этот крайне целеустремленный дракон, подобным вполне даже и воспользуется. А когда поняла, было уже поздно произносить какие-либо заклинания — теплые губы жадно накрыли мой гневный возглас, не ослабевающая хватка не позволяла даже дернутся, а рывки взлетающих в небо драконов, пугали не меньше, но и не больше, чем один окончательно утративший сдержанность градоправитель Вестернадана.

И я задохнулась. Ощущая запах мороза, привкус чего-то терпкого, ощущая вкус страсти, той самой, о которой пишут в романах, считая чем-то нереальным, той, что сводит с ума, той, что лишает разума напрочь. И мне следовало прекратить это, оттолкнуть его, остановиться, передохнуть как минимум, но ладони, что упирались в грудь дракона, в попытке отстранить его, вдруг скользнули вверх, обнимая шею, заставляя прижаться сильнее, и отдавая меня в полную власть того, кто и так имел абсолютную власть едва ли не с рождения.

И вдруг все каменные стены несокрушимой власти рухнули, едва Арнел едва слышно попросил:

— Поцелуй меня.

Я распахнула глаза, обнаружив только сейчас, что мы светимся — я и он. Голубое призрачное сияние охватывало нас обоих, освещая все вокруг, но я понятия не имела, что тут в округ находится — сияние не мешало мне видеть главное — видеть дракона. Напряженного, натянутого как струна, удерживающего себя неимоверным усилием силы воли, и от этого напряжения его мышцы казались стальными, а сам он… о, как ни странно на ум пришло лишь сравнение с клинком стали, который удержали усилием воли за миг до нанесения фатального удара.

— Зачем вам это, лорд Арнел?

Он, вероятно мог бы сказать многое. Но пристально глядя мне в глаза, не потребовал, не приказал, не заставил… только просьба:

— Пожалуйста.

Мы летим где-то под облаками, я и удерживающий меня на своих коленях дракон, весь экипаж заливает голубое сияние, что, похоже, уже давно связывает нас двоих, а я лишь сейчас поняла это. И я совершенно четко осознаю всю аморальность происходящего, я точно знаю, что не имею права на подобное, мне известно, что я никогда не прощу себе этого…

Но немая просьба в его глазах…

Мое стремительно бьющееся сердце…

Чувство единения, внезапно затмившее все реалии, все нормы, всю мою жизнь…

И очень медленно, не отрывая взгляда от глаз лорда Арнела, я потянулась к его губам.

Легкое прикосновение. Тихий стон дракона. Я прикасаюсь сильнее, словно хочу попробовать на вкус, а быть может получить пусть минутное, но затмение твердящего о недопустимом разума, опьянение, дарящее легкость и чувство забытья, чувство полета, нарастающее в груди, такого, словно выпила крепкого терпкого вина, и теперь просто хорошо и не хочется больше думать ни о чем…

— Вы мой яд, — прошептала, вновь прикасаясь к его губам, — вы мой опиум, лауданум, морфий.

— Звучит как признание, — хрипло выдохнул лорд Арнел, — но почему-то, оптимизма не внушает.

Я грустно улыбнулась в ответ.

Это был последний поцелуй. Последний, я поклялась себе в этом. И ощущение тепла, согревающего изнутри, забытья, накатывающего волнами, нежности — накрывающей с головой, и предчувствия чего-то, чего-то невероятного, яркого, ослепительного, чувственного и такого нужного… вдруг исчезло, оставляя пустоту в душе.