Поскольку последнее стихотворение очень важно, приведу по возможности полный отчет о его обсуждениях с автором. Диалоги приводятся не в хронологическом порядке, а в порядке расположения обсуждаемого в тексте. “С” – составитель, “А” – автор.

С. – Тебе не кажется, что “уставить” скорее ассоциируется не с “уставиться”, а с каким-то уставщичеством?

А. – Можешь заменить на “наставить”.

С. – Это еще хуже.

А. – Ну, не меняй.

___________________

С. – “Засыпают” – неудачный каламбур, и что еще за скобы такие?

А. – Скобы мне важны, на них все крепилось в нормальном состоянии сознания, по крайней мере, так я тогда это видел. А про каламбур – верно, но менять не буду, чтобы не испортить что-нибудь более важное.

___________________

С. – Рифма “стебля”, да еще в конце строфы вызывает определенную нежелательную ассоциацию.

А. – Несколько раз пытался ее поменять, но результат каждый раз был хуже оригинала, – обязательно терялась часть смысла.

С. – Не хочешь еще попробовать?

А. – Нет, и вообще, эта твоя нежелательная ассоциация даже где-то тут уместна.

___________________

С. – “Срящ” ведь это не нежелательная встреча, а сам неприятный встречный.

А. – Считай, что поэтическая вольность, тем более что тут срящ – это и есть “бес полуденный”, – встречный.

С. – Читатель вряд ли это поймет.

А. – Вот ты и прокомментируешь.

___________________

С. – А про “сову” это вообще что?

А. – Это личное.

С. – А читателю оно зачем?

А. – Переморщится.

___________________

С. – А эталоны ведь делали из платины, а не из золота.

А. – Если ты намерен к такой ерунде цепляться, лучше выбрось все стихо.

С. – Да ведь оно центральное в книжке.

А. – Тем более.

Ближний Восток – особая статья,

Достойная назваться частью света.

От Ветхого до Нового Завета.

От вашего до нашего жилья.

Особенный, иссохший водосток,

Где страшная энергия жива

т всесожжения всегда на волосок,

От нашего до вашего стола.

На запад от Москвы – таков Восток.

Где манну ждешь, как зимнего дождя [7] .

Где мигом отмотаешь полный срок

От ветхого до вечного жида.

Они уже больше получаса шли над обрывом в долину Гудзона. С реки на город полз вечерний, осенний, очень холодный, но сухой воздух. Назвать его ветром трудно, он был для этого слишком ровным, ламинарным. Только там, где он зацеплялся за что-нибудь: выступы домов, тумбы, скамейки, даже за поребрик – возникали небольшие завихрения. Они подымали пыль и сухие листья, но невысоко, в основном до щиколотки, редко выше коленей. Тем не менее, и несмотря на ходьбу, холод легко пробирался сквозь одежду, сквозь кожу, сквозь все.

Так они и шли, замороженные, на некотором расстоянии друг от друга, изредка перебрасываясь такими же холодными, не поднимающимися выше колен фразами.

Раньше, ясным осенним днем, он зашел за ней в университет, застал там на кафедре. Она попросила подождать на улице. Видно было, что она создает дистанцию, рисует рамки приличий, налаживает что-то, что еще минуту назад показалось бы ему нелепым и лишним между ними. Мог бы и сообразить, что происходит, и просто уйти, но вот уйти-то он еще не мог. Он растерянно побродил около часа по территории. Вечерело и быстро холодало.