Головой покачала отрицательно, а на душе тревожно то все равно.

— Два лешака прорываются к Гиблому яру, — сообщила, через реку на темный лес взираючи. — Магов уведомила, авось и перехватят. Сама… не могу.

— Сама и не лезь! — вдруг как-то резко, приказным тоном произнес аспидушка.

Я аж вздрогнула, да поглядела на него не то чтобы испуганно — недоуменно скорее, да подозрительно.

Осознал аспидушка, что не на ту ведьму голос повысил, склонил голову, да промолвил покаянно:

— Прости, лесная хозяйка, время перед боем, нервы на пределе. Однако повторюсь — сама не лезь. Погибнешь ты — падет твой лес, вслед за ним и река с водяным. А тогда не останется у всей нечисти и шанса на выживание. На тебе сейчас все держится. И коли мы потерпим неудачу, у тебя иных воинов новый отряд завсегда найдется, а коли тебя не станет…

— О том ведаем! — перебил его леший.

И меня спросил со значением:

— Весенька, тебе тропу заповедную к избе открыть?

— Да нет, — вздохнула печально, — к Заводи.

— Водя с тобой, — тут же догадался леший.

Кивнула.

На душе грустно, муторно и страшно. И уходить страшно тоже — не знаю, что аспид задумал, знаю что в два полуночи вытащу его, хочет он того или нет, а уходить все равно… боязно.

И тут аспидушка вдруг спросил, да проникновенно так, вкрадчиво:

— С водяным стало быть, ночь коротать будешь?

— С кем же еще, — отмахнулась раздраженно.

Помолчала, на реку взглянув, да и за реку тоже, и все же сказала:

— Ты, аспидушка, свое дело знаешь, я понимаю, да только и ты меня пойми — не могу я вот так вот, вас, войско свое, оставлять без пригляду на растерзание. Не могу, не по мне это. Контролировать буду, и я и водяной, коли потребуется — поможем, чем сможем. Но одних не оставим.

Сверкнули глаза аспида, да так, что я на реку глядеть перестала, на него воззрилась недоуменно, да тут господин Морут вмешался. Подплыл, приведением жутким, между мной и аспидом остановился, да и молвил:

— Вампирам и волкодлакам, коли сочтешь нужным, помоги, твоя воля, а вот в наш бой, хозяйка лесная, вмешиваться не смей. Все обсудили, все оговорили, обо всем ведаем. С нами бадзулы и злыдни, сама ведаешь — на многое способны. И неуязвимы. В нашем бою, твое вмешательство, хозяюшка, только вред принесет.

И не скажешь ведь ничего.

Молча отступила я от Морута, молча леший мне тропу к заводи открыл, молча к водяному вышла я.

Водяной чистил кедровые орешки, и передавал мне, видимо, чтобы уберечь мои ногти. Мудрый ворон молча клевал мясо, да с таким видом, что мы даже не спросили откель взял-то. Ученый кот терзал рыбу — водяной ему пожаловал. Домовой жевал поганки, целое лукошко откуда-то принес.

Мы… нервничали.

Было от чего — вампиры несли потери. И не одни они — анчутки тоже. Всего происходящего в лесу мы не видели, совиное зрение штука ограниченная, а обзор предоставленный летучими мышами был не то чтобы лучше, но хотя бы был… до тех пор, пока нежить не начала атаковать подосланных нами летучих мышей. Пришлось отозвать и лечить.

Вампиров лечили тоже, как могли, так и лечили. Пока могли…

По началу, я оплела мост травами лечебными, а водяной по желобу пустил воду из живого родника, и это работало. Ровно до тех пор, пока вампиры не сообразили — раненным не нужно возвращаться в мой лес Заповедный, их латают сразу на мосту, так что кровососы, даром что умная раса, ждали пока раны затянутся, воды живой хлебали жадно, да и валили обратно! И рубились, не на жизнь, а на смерть, а главное — рубить им приходилось практически все подчистую, включая деревья.

Лесные ведуньи страшные противники.

Ох, и страшные.

И если план аспида был в том, чтобы все они выступили против вампиров — план сработал! Да только сомнения гложут, что сработало все как следует — слишком силен был враг, слишком многочисленен, и последнее, что мне совы донесли, так это наличие четырех лесных ведуний супротив отряда Гыркулы.

Пятая против волкодлаков держала неспешную оборону, отвлекалась на аук, а те пользуясь своей неуязвимостью, помимо внесения сумятицы в ряды противников, вносили туда еще и различные виды развлечений, типа швыряния оторванных голов противника в самого противника, издевательства над умертвиями, доведения лесной ведуньи до истерики, и не важно, что нежить вроде как хладнокровная должна быть. Должна была бы быть, но ауки они такие, они кого хочешь доведут, вот и ведунью довели обсуждением ее внешности, сальных волос, кривого носа и выпавшего глаза. И вроде ничего особенного, все ж правда до последнего слова, но озверела степенная ведунья, с клюкой волшебной на аук бросилась в гневе страшном…

А вот дальнейшее поразило и меня, и мертвяков, и даже кота с домовым.

Когда разъяренная лесная ведунья ринулась в бешенстве на аук, те слаженно отступили, да так, что и не сразу понятно стало, что это они не бегут в ужасе сломя голову, а именно отступают, ринувшись в самый центр волкодлаков, неспешно с мертвяками рубившихся. И волкодлаки, главное, отшатнулись в сторону, словно сами изумлены были до крайности… Хорошо сыграли, слаженно. А как только лесная ведунья за рядами волкодлаков оказалась, вождь Далак к ней, магию леса призывающей, шагнул… вспыхнул знак, воклодлаком выведенный, засиял артефакт маговский (откуда только достали?!) и заорала, заверещала ведунья, охваченная пламенем, что не сжигало ее, вовсе нет — поглощало, утягивая в артефакт.