Я даже остановилась и повернулась, с интересом глядя на злое лицо Вилиарна. Он явно хотел сказать что-то еще, но усилием воли проглотил рвущиеся наружу слова.

Удовлетворенно кивнув, я отвернулась и медленно побрела в сторону дома.

Я улыбнулась. С ним оказалось забавно спорить. Он действительно подобен вулкану. Такой же взрывоопасный и горячий. Но, несмотря на весь свой гнев, он не сделал в мою сторону не единого шага. А ведь вполне мог в порыве злости замахнуться топором, угрожая расправой. Просто ударить кулаком, в конце концов. Он злился, но все равно держал себя в руках. Вполне возможно, что сдерживает его вовсе не грань, а то, что он видит перед собой женщину. Пусть старую, по его мнению, злобную, но всё-таки женщину. Настоящего отморозка мало что могло бы остановить.

Через некоторое время я услышала стук топора. Видимо, виконт все-таки решил попробовать. Надеюсь, полки выйдут нормальными, иначе ему придется переделывать.

Вернувшись в дом, я огляделась. Наверное, нужно освободить стену, чтобы потом ничего не мешало. Кивнув сама себе, я принялась снимать всякие пучки, корешки и мешочки. Сундук оказался довольно тяжел, поэтому его я оставила, лишь наметила место, куда его потом нужно перетащить. Лавку тоже оставила. Она была слишком длинной, и подходила только сюда. Наверное, придется выносить на улицу и оставлять ее там.

Когда я закончила с травами, то пришла очередь зеркала. К моему удивлению, оно даже не думало сниматься со стены, словно прикипев к ней.

– И что делать? – пробормотала я, сдергивая тряпку. Поглядев на нее, поморщилась. Думаю, что ее давно пора выкинуть.

Затолкав полуистлевшую тряпку в печку, вернулась к зеркалу. С той стороны на меня снова смотрела бабулька. На этот раз я глядела на себя с большим любопытством. По моему мнению, на каргу я мало походила, да и на ведьму никак не тянула. Вполне себе симпатичная бабушка.

Через некоторое время, насмотревшись на себя, снова принялась за зеркало. Не сказать, что оно здесь сильно мешало, но мне бы хотелось поместить полки по всей длине стены.

Промучившись немного, я выдохнула и села на стул, чуть раздраженно глядя на зеркало. Либо его приклеили, либо тут не обошлось без какой-нибудь магии. Всё-таки зеркало не самое простое.

Встав, побродила по дому, слоняясь из угла в угол. Можно было повесить полки прямо поверх зеркала, но рама будет мешаться. Разбить?

Я остановилась и глянула в сторону непокорного предмета. Почему-то стало не по себе. Словно по комнате ледяной ветерок прошелся. Поежившись, кинула. Поняла, разбивать не стоит.

Интересно, что это вообще такое? Артефакт какой-то?

– А может быть, ты само на другую стену перейдешь? – спросила я тихо, чувствуя себя при этом идиоткой.

Нет, ну а что? Судя по тому, что я ощутила прохладу после мыслей о разбивании, нечто вроде интеллекта у зеркала есть.

Сев на стул, вздохнула. Дожилась, размышляю об интеллекте зеркала. И ведь подумала я так, будто в этом нет ничего такого. Еще немного и меня, наверное, ничем нельзя будет удивить.

За этим занятием меня и застал вернувшийся виконт. Войдя в дом, он спокойно огляделся и прошел внутрь, усевшись на стул напротив.

В воздухе повисла легкая неловкость. Мельком глянув на Вилиарна, я подумала, что не стоило его так злить. Наверное, нужно с ним мягче. Мне ведь его еще в себя влюблять. Как-то.

– Что-то случилось? – спросила я, постаравшись сделать голос дружелюбным. Судя по тому, как глянул на меня Вилиарн, получилось плохо. Неужели мой голос звучит настолько неприятно?

– Ничего, – спокойно ответил он. – Просто проголодался.

– А? Неужели уже обед? – я удивленно на него посмотрела, а потом поднялась. – Сейчас что-нибудь придумаю.

Кажется, это перемирие. Интересно, как долго оно продлится?

Отступление 5

Наблюдая за ведьмой, Вилиарн размышлял о том, что его во всем этом задевает. Было в старой карге что-то странное. И он никак не мог понять, что именно. При общении с ней он ощущал легкий дискомфорт. Сначала Вилиарн подумал, что все дело в его ненависти, но вскоре с удивлением осознал, что это не так.

Даже в самом начале, когда Вилиарн еще не знал, что его ждет, он не испытывал к ней ненависти. Это была скорее злость из-за невозможности постоять за себя.

Когда он был подростком, то часто мечтал о том, как на Роанд нападут, его призовет король и вот там, на войне, он героически погибнет. Его имя будут воспевать в балладах и запишут чернилами в книгах его имя. А потом, когда-нибудь в будущем, воины будут рассказывать своим детям легенды о нем. С того времени он изменился, но смерть свою хотел встретить всё-таки на поле боя.