И вдруг он зачем-то неожиданно берет со стола карандаш, крутит его в руке и продолжает.

— У самого при продаже часто случалось подобное. — Нет-нет. Нет! Господи, это похотливое животное, как бы случайно, роняет на пол карандаш, а наклонившись, силой раздвигает мои ноги, которые я отчаянно пытаюсь свести обратно. Не могу. Он сильнее. Что же мы творим?

— Почему же вы учитесь на ЮрФаке? С вашими то интересами искусством. — удивленно интересуется Элизабет, а я хватаю ладонью сильную руку слишком наглого, сексуального, чрезмерно озабоченного приятеля, а он, в свою очередь, сплетает наши пальцы воедино в замок так, что сердце мое непрерывно начинает отдавать удары в груди, словно молотом по колоколу, вызывая сильное покалывание во всем теле. А еще ощутимые импульсы, исходящие отовсюду.

— Я считаю, что моя специальность, как механизм в часах, важная составляющая. Без особых знаний в области юриспруденции в бизнесе можно оказаться с разбитым корытом. Мне так легче. Я люблю работать в одиночку. Курсы стоили неимоверных денег, а с ними то как раз у меня были проблемы. Но, как выяснилось позже, я ничего не потерял, поскольку серьезных знаний эти курсы не давали. Да, у меня нет специального образования в сфере искусства. Я не профессионал. Собственно, таковым себя не считал и до сих пор не считаю. Тем более что понятие «антиквариат» для меня многогранное. Невозможно в равной степени хорошо разбираться в живописи, иконах, фарфоре или книгах. Просто это то, что приносит удовольствие. По крайней мере, сейчас. Сегодня, — наш разговор прерывает Эмили, подав всем ароматный свежесваренный кофе.

— Да это и не нужно, — добавляет Элизабет, не замечая своей помощницы. — У меня есть друзья и коллеги — первоклассные эксперты в области культуры и искусства. Если вам нужна будет консультация, то могу обратиться к ним и замолвить за вас словечко. Насчет сотрудничества не переживайте. Поскольку вы пока что являетесь любителем-антикваром, конечно, должны понимать, представляет ли ценность та или иная вещь. Но в работе, как по мне, вам будут простительны первостепенные ошибки. А вот нам — нет.

— Чтобы стать хорошим антикваром, нужно понимать, что и сколько стоит на рынке. Пользуется ли товар спросом. Но только опыт и время научат в этом разбираться по-настоящему, — поддерживаю Хьюго и пытаюсь отдернуть свою руку из его стальных оков. Правда, попытка не увенчалась успехом. Ну ладно, друзья же могут сидеть и держаться за руки, разве нет?

— Поначалу из-за нехватки знаний и опыта я совершал ошибки, — рассказывает Хьюго. — Слишком много ошибок. Где-то мог продешевить, где-то неправильно распознать раритет, тем самым отказываясь от совершения выгодной покупки, о чем спустя время, безусловно, жалел. Но однажды, когда я навещал приятелей в Париже, мне предложили картину Шагала за три тысячи баксов. До меня от предложенного полотна отказалось несколько антикваров, поэтому я решил, что оно неподлинное. По глупости тоже отказался, а ведь… Ну что мне стоило его проверить, отдав на экспертизу? Только глупость. Впоследствии выяснилось, что это был подлинник. Кто-то другой на нем хорошо заработал.

— Иногда и профессионалы ошибаются, — одобрительно киваю, на что он тепло улыбается в ответ, крепче сжимая руку. До мурашек. Сильно. Трепетно. Собственническим образом. — В большинстве случаев антиквар может отличить подделку от оригинала, но от ошибок никто не застрахован. Это происходит на интуитивном уровне. Ты либо чувствуешь предмет, либо нет.

— Вы проделали большую работу, Джозефин! — хвалит меня Адам. — Не представляю, кому бы я еще мог доверить подобный формат аукциона.

— Это действительно так, — добавляет Элизабет. — Но меня одолевают некоторые сомнения. Я не уверена, стоит ли вам продавать такой клад, — обращается к Хьюго. — Вы еще молоды и можете после пожалеть об этом. — Что это с ней? Это точно говорит наша «акула» бизнеса? — Что вы скажете, мистер Маршалл? Мне трудно судить, я не знаю ваших целей и планов на будущее, а судиться впоследствии у меня нет особого желания. — Так вот в чем тут дело… Ясно. Явно страхует себя от неприятностей в будущем. — Почему вы вообще решили заниматься продажами?

— Поначалу это было безобидное хобби, но после возникла необходимость в деньгах. Скажем, по семейным обстоятельствам, — кратко бросает наш оппонент.

— Краткость — сестра таланта, — как будто читая мои мысли, подводит итог Адам. — Чтобы зажить новой жизнью или по другой причине? — задает интересующий меня лично вопрос, словно считывая его из чужих мыслей.

— Пожалуй, все вместе. Наверное, — пожимает плечами. — Нет, я не передумаю. Если я здесь, значит так решил и уверен в своем выборе на все сто. — казалось бы, ну куда еще крепче. Однако Хьюго уже неимоверно сильно терзает мою ладонь, которую я практически не ощущаю. Еще чуть-чуть и она станет синей. Да что с ним не так? Неужели этот психопат нервничает?

— В таком случае, раз ваша коллекция уже прошла экспертизу, перейдем к договору, — достает из папки документ и продолжает. — Устроителем аукциона является, безусловно, «Аукционный дом Баклэнд». Во время торгов мы действуем через наших агентов, в другое время — через своих представителей. Ваш устроитель — агент или эксперт, впрочем, как хотите, называйте миссис Кэмпбелл. Джозефин в своей работе с вами будет руководствоваться действующим Кодексом Соединенных Штатов Америки, — зачитывает и комментирует основные пункты договора, который я заранее оставляла у Хьюго в доме. — Выставка закрывается за двадцать четыре часа до начала торгов, это тоже нужно учитывать. А вот и каталог аукциона, — протягивает нам глянцевую папку. — Он содержит полное описание предметов, краткую информацию о коллекции и прогнозируемую оценочную стоимость каждого из лотов, где вы собственно и сможете ознакомиться с первоначальной стоимостью произведения. Не переживайте, цена в процессе торгов поднимется.

— Лоты выставляются на продажу в том порядке, в котором они представлены и пронумерованы в каталоге, — указываю своему клиенту на его лот под номером «двести восемь». — Но мистер Холд имеет право с согласия Элизабет, конечно, снять с торгов любой лот без каких-либо на то причин. Без пояснений, — предупреждаю Фолегара о тонкостях предстоящего мероприятия, чтобы потом не было никаких лишних вопросов и недопонимания.

— Я думаю, что все будет в порядке, — уверяет Адам и по-дружески улыбается всем присутствующим. — Выставляя лот на торги, вам будет объявлен его номер. Точнее, уже объявлен. А также название и стартовая цена. Цена обычно равна нижней границе оценки лота, но вы сможете по своему личному усмотрению скорректировать ее в процессе, как захотите.