Как только Ефим услышал, что речь идёт об опознании тела, взял всё в свои руки, потащил брата на улицу и плотно закрыл входную дверь.

Не знаю, как он добился того, чтобы поехать на опознание самому и оградил меня от этой ужасной процедуры. А, может, я и так имела право отказаться, тем более учитывая все обстоятельства, - не знаю. Не разбираюсь в этом и уточнять не хочу.

– Ефим, а тебе обязательно ехать?
– я робко тронула его плечо, когда он, сидя за барной стойкой в кухне Лизы и Луки, торопливо допивал кофе перед поездкой в Месини.

– Я сам этого хочу, Лидочка.
– Он сжал мою руку и задумчиво вонзился взглядом в припаркованный во дворе внедорожник брата.
– Не волнуйся. К ужину буду дома.

– Будь осторожен, ладно?
– на душе, как кошки скребли от переживаний. Видимо, избавиться от перманентного страха, поселившегося во мне больше года назад так быстро не выйдет. Нужно больше времени.

– Хорошо, буду. - Он быстро и как-то сосредоточенно чмокнул меня в губы, надел очки и уже почти развернулся к выходу.
– А знаешь, что? Приготовь на ужин свою фирменную гречку? Что-то я по ней соскучился.
– Негромко засмеялся он и снова накрыл мои губы. Теперь уже более мягко и чувственно, ловя губами рвущийся из меня смех.

– Пересаливать?
– воспоминания о той неумело приготовленной гречке, которую он ел за обе щёки, даже и глазом не моргнув, вмиг подняли моё настроение. Словно воздушные шарики, наполненные гелием.

– А как же!
– коротко усмехнулся он и скрылся за дверью.

Весь день у меня всё валилось из рук. Ни одно дело не клеилось. И даже гречка, которую я так старалась приготовить нормально, снова вышла пересоленой.

Господи, такой неуклюжей я была в последний раз, наверное, в тот день, когда мне было восемь и я умудрилась за полчаса разбить и хрустальный кувшин и ртутный градусник у бабушки в гостях. Вот мне тогда попало!

Пока я предавалась детским воспоминаниям, склонившись над небольшой кастрюлькой и раздумывая, как реанимировать эту гадость, (заново переварить что ли?), вернулся Ефим.

Никогда ещё не видела его таким угнетённым и уставшим.

– Привет, детка, - еле шевеля губами прошептал он и, поцеловав моё плечо, потянулся к навесному шкафу прямо передо мной. Достал начатую несколько дней назад за посиделками с Лукой бутылку водки и опрокинул в себя рюмку. Следом ещё одну. Молча. Не закусывая. И не морщась.

– Ефим, что случилось?

– Всё нормально, Лидочка. Всё нормально. Ничего не спрашивай, ладно?
– он вышел во внутренний дворик и рухнул на диван.

– Ужинать будешь? Гречка, как ты и заказывал, опять пересолена. Я не специально, она сама...

– Ну и отлично, детка! Всё, как я и хотел. Позже буду, сейчас не хочу. Сейчас мне больше всего нужна ты. Иди сюда...
– Он потянул меня за руку и, покидав куда попало диванные подушки, подвинулся, освобождая место с краю. Зарылся в мои волосы и зарычал. Глухо. Хрипло. Как-то обречённо.
– Я очень тебе люблю! Ты не представляешь как!

Ещё секунда, и он навис надо мной и впился в губы так нетерпеливо, так горячо, что у меня закружилась голова от такого напора.

– Я тебя никому не отдам... Не отпущу никуда... - жарко шептал он, прикусывая мою шею и стаскивая майку.
– Купил билеты на завтра... В одиннадцать улетаем домой... Не хочу больше тут оставаться.

– Любимый...
– его слова едва доходили до меня. Звенели нечёткими отголосками, ударяясь о плавящееся от острого возбуждения сознание. Моё либидо настолько обострилось с наступлением беременности, что даже ненасытный до секса Ефим не всегда поспевал за моими желаниями.

Я нежно толкнула его в грудь, заставляя перевернуться на спину и расположилась сверху.

– Что? Наездница готова оседлать своего жеребца?
– Смотрю, настроение у этого "жеребца" поднималась с каждой секундой. И не только настроение, кстати...

– Молчи, мой дурачок. И замри.

Я провела руками по его груди и плавно переместилась на живот. Не торопясь. Медленно... Наслаждаясь каждым сантиметром пути моих пальцев и ловя рефлекторные сокращения его мышц. Оттянула вверх резинку джоггеров и плавок любимого и скользнула рукой внутрь. Обвела указательным пальчиком вокруг основания налившегося члена и снова устремились вверх - по мохнатой поросли его живота к груди.

Пару раз двинулась взад-вперёд на огромном, окаменевшем холме, тыкающемся мне между ног и привстала.

– Хулиганишь, Лида...
– он потянул меня за талию обратно, но я увернулась. Соскользнула с дивана и, встав на колени, нарисовала языком мокрую дорожку в канавке между мышц пресса любимого. Освободила член от одежды и, дойдя теперь уже языком до его основания, снова заскользила вверх.

– Лида!
– его сексуальное напряжение витало в воздухе, почти ощущалось физически.
– Хватит играться, негодница!