Психиатрическая больница находилась на окраине города, сразу за ней начиналась лесополоса. Я показал удостоверение охраннику на въезде, и он без вопросов открыл шлагбаум, только проводил машину задумчивым взглядом. Ну да, мент на шикарном внедорожнике сразу наводит на мысль о коррупции в органах правопорядка.

Лиля не пустила меня за руль моей старушки, снова сказав, что это чревато последствиями. Я себя чувствовал отлично, швы совсем не беспокоили, но спорить не стал. Да эта женщина вьет из меня веревки!

Остановившись на стоянке для персонала, мы вышли из машины и направились к главному входу. Здесь тоже сидел охранник, который при нашем появлении оторвался от игры в телефоне и поднял голову.

Я снова сверкнул удостоверением и спросил, где мы можем найти главврача. Парень почесал затылок и сказал:

— Минутку.

До главного он дозвонился с третьего раза и после короткого доклада объяснил, куда нам идти. На лестничном пролете между вторым и третьим этажом Лиля остановилась и посмотрела в окно.

— Что? — спросил я.

— Здесь несколько корпусов, и неизвестно, в какой ездил отец.

— Может, главврач знает?

Лиля кивнула, и мы пошли дальше. Весь третий этаж, видимо, был отведен для администрации. Я заметил надписи на дверях «отдел кадров», «бухгалтерия», «заместитель главного врача». В конце коридора была нужная нам дверь. К счастью, без приемной с секретаршей. Постучав, я нажал на ручку и сказал:

— Здравствуйте.

Пожилой мужчина посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Лилю и кивнул в знак приветствия.

— Это вы из полиции? — спросил он. — Я Александр Дмитриевич, главврач, — представился, поднявшись.

— Евгений Алексеевич, — пожал ему руку. — Это Лилия Николаевна.

— Родионова?

На ловца и зверь, как говорится.

— Предполагаю, что вы знали моего отца, — сказала Лиля, тоже пожав руку главврача.

— Знал. Он хотел, чтобы я возглавил один из его медцентров. Вы похожи на Николая.

Лиля едва заметно поморщилась. Видимо, ей часто об этом говорят или ей просто не нравится это сравнение.

Но главврач меня натолкнул на мысль, что мы вытянули пустышку.

— Николай Николаевич за этим приезжал к вам недавно? — спросил я.

— Да, — кивнул Александр Дмитриевич.

— И больше ни о чем не спрашивал? Может, интересовался кем-то из пациентов? — вступила в разговор Лиля.

— Ничего такого. Он заехал. Мы выпили кофе. Поговорили. Я отказался.

Что ж, так бывает в следственно-оперативных мероприятиях. Не туда свернули, но проверить стоило. По крайней мере теперь психушку можно отмести — Родионов приезжал сюда по работе.

Мы попрощались с главврачом и вышли из кабинета. Лиля снова остановилась на лестнице, осмотрелась. Я не понял, что ее здесь так привлекло, но не спрашивал, надеясь, что она потом мне все объяснит.

Поставив подписи в журнале посещений на выходе, мы покинули здание, но Лиля не направилась к машине. Подняла голову, а потом свернула за угол.

Я пошел за ней и спросил:

— Тебя заинтересовала архитектура?

— Меня заинтересовала ложь главврача, — ответила она задумчиво.

— С чего ты взяла, что он нам лгал? — не понял я.

Честно, мне казалось, что она надумала. Я не первый год в полиции работаю, так что ложь тоже распознать могу.

— Идем в машину, — сказала Лиля, бросив взгляд на вышедшую покурить медсестру.

Мы выехали с территории больницы, когда я снова спросил:

— Не хочешь ничего объяснить?

Лиля остановилась на обочине, включив аварийку, и повернулась ко мне:

— Ты можешь подумать, что это мои фантазии, но главврач лгал. Он говорил короткими обрывочными предложениями, чтобы не запутаться, и почесал нос. Когда человек выдумывает что-то, полости в носу расширяются из-за прилива крови к мозгу. А потом Александр Дмитриевич бросил взгляд на свой сейф. Думаю, то, что нам нужно, именно в нем.

По мере этого монолога я чувствовал, как мои брови ползут к корням волос. Она же не серьезно? Нельзя обвинить в чем-то человека, основываясь только на каких-то догадках.

И я теперь, кажется, начал понимать, почему Лиля так осматривала здание.

— Даже не думай, — покачал я головой.

— Ну почему?

— Потому что это противозаконно. Да и попасть в здание можно только ночью, а двери, скорее всего, будут заперты.

Лиля сжала руль, отвернувшись, а потом снова посмотрела на меня. Возникло ощущение, что мне не понравится то, что я сейчас услышу.