Зачем тогда отец носил с собой оригинал? Я как раз задавалась этим вопросом, когда ко мне в квартиру завалился Женя, истекая кровью. Тогда стало не до мотивов отца — вообще все мысли из головы вылетели. Надо будет еще раз взглянуть на лист, спрятанный под обложкой блокнота.

— Поехали в морг, — сказал Женя. — А потом заедем к Арсену, может, он с отмычками поможет.

Я кивнула и тронулась с места. Насколько могу судить по адресу, морг находится рядом с больницей, а там на первом этаже был магазин, где я должна найти стетоскоп.

На территорию нас снова пустили по удостоверению, не задавая вопросов. Оставив машину напротив приемного отделения больницы, мы, ориентируясь по указателям, свернули за угол здания, в конце которого наткнулись на очередную табличку. Морг, сто метров. И стрелочка.

Двухэтажное здание было хорошо видно за голыми деревьями, а летом, наверное, его трудно отыскать. Теперь бы только определиться, куда нам. Входов было два. Мы подошли к тому, что был ближе к нам, и Женя потянул на себя железную дверь. Пусто, тихо. Неуместное сравнение с кладбищем пришло на ум.

Посмотрев на ближайшую дверь, я постучала и нажала на ручку. Заперто. Мы пошли дальше по коридору, и тут из-за угла выскочила девушка. Невысокая, в очках, с небрежным хвостом. Окинув нас взглядом, она сказала:

— Вход в зал прощания с другой стороны.

Женя снова достал удостоверение и перешел к делу:

— Здесь лет десять назад работал патологоанатом, Константин Иванович.

— Да. Я у него училась. Но он переехал в другой город.

— Тогда, может, вы нам сможете помочь? — спросила я. — Недавно сюда приходил мой отец, его звали Николай Николаевич.

— Я помню его. Давайте на улицу, курить охота.

Мы вышли, и девушка, закурив, представилась:

— Я Алина. Ваше имя я прочитала на удостоверении, — улыбнулась она Жене.

Возникло впечатление, что я здесь лишняя. Ладно, это же для дела.

— Скажите, а зачем мой отец приходил сюда?

— Хотел посмотреть одно заключение. И знаете, что странно? Я не нашла его. Даже звонила Константину Ивановичу, надеясь, что он вспомнит. Смерть-то старая, он еще проводил вскрытие, когда здесь работал.

— Вспомнил? — спросил Женя, тоже закурив.

— Да, вспомнил. Но разговаривал уже по этому поводу с Николаем Николаевичем.

И снова ничего. Хотя…

— А вы помните имя?

Алина задумалась, поправила очки и ответила:

— Фамилия немецкая какая-то была. Рихтер вроде. Да, Рихтер Виктория… Отчество не помню. Я еще поищу заключение и могу вам позвонить, — снова улыбнулась она, глядя на Женю, и, не дав ответить, достала из кармана ручку.

Я хотела продиктовать свой номер, но, кажется, девушка предпочитает симпатичных полицейских, а не психиатров. Алина записала номер на тыльной стороне ладони и, отбросив окурок, попрощалась. Только она скрылась за дверью, как Женя посмотрел на меня и спросил:

— Ты ревнуешь, что ли?

В ответ я фыркнула и, развернувшись, пошла к больнице. Магазин все еще работал, и с приобретением стетоскопа проблем не возникло. Женя молча ходил за мной по пятам и только в машине заговорил:

— Ты когда-нибудь слышала от отца фамилию Рихтер?

— Нет, — покачала я головой. — А мы сможем как-то связаться с этим Константином Ивановичем?

— Найдем его, — ответил Женя и, достав телефон, начал набирать сообщение. — Теперь поехали к Арсену.

Константина Ивановича найти было просто. Мы только доехали до подвала Арсена, как у меня уже был адрес и номер телефона. Отлично работает мой опер, с энтузиазмом.

Патологоанатом далеко не переехал, так что можно не только позвонить, но и съездить к нему. Правда, не об этом сейчас надо думать. Я поверить не мог, что согласился на эту авантюру с проникновением ночью в психиатрическую больницу. Хотя, по сути, меня никто и не спрашивал. Определенно эта женщина вьет из меня веревки.

И ее приобретенные в Штатах навыки… Чего еще я не знаю? Как там пишут в ванильных статусах в соцсетях? В женщине должна быть загадка? В Лиле их слишком много.

— Насчет утреннего звонка Арсена, — сказал я, когда мы вышли из машины.

— Все нормально, — ответила Лиля. — Я не собираюсь закатывать скандал.

А вот это уже слишком странно. Такое спокойствие, даже хладнокровие, учитывая, на что могут пойти люди, чтобы сохранить свои тайны. Может, она и гений психиатрии, но я тоже не идиот.