Я была очень убедительной. Не просто выбрасывать сухие фразы, чтобы даже Богданов догадался, что я не договариваю или лгу, а именно эмоционально расписать свои отношения с отцом. Должно подействовать.

Я не знаю, почему сейчас Сергей Владленович не похож на того человека, с которым я недавно познакомилась. Где былой расчет, былая уверенность в себе? Неужели нетерпеливость так сказывается? Я уже даже сама хочу заглянуть в компромат и узнать, что там на Богданова.

Повисшую тишину разорвал звонок мобильного. Мой был отключен — значит, Сергея Владленовича.

Он нахмурился, посмотрев на экран, но ответил:

— Слушаю.

Собеседника я не могла слышать, но то, что говорил человек на другом конце провода, Богданову не нравилось.

Наконец Сергей Владленович расплылся в ехидной улыбке и ответил:

— Не понимаю, о чем вы, Ярослав Владимирович.

Услышав имя, я постаралась не выдать своей заинтересованности, но навострила уши.

— Да, всего доброго, — попрощался Богданов.

И это все? Не может все так просто закончиться…

— Откуда ты знаешь Ратомского? — отвлек меня от мыслей вопрос.

— Кого? — удивилась я и удостоилась недоверчивого взгляда.

— Ратомский Ярослав Владимирович, неужели не слышала? — уже спокойнее спросил Богданов.

— Я тринадцать лет жила в Штатах, откуда бы?

Он задумался, а я только надеялась, что Ратомский не окажется таким же идиотом и не поверит Богданову. Хотя мой отец никогда бы с идиотом не связался и не доверил ему ценные бумаги.

— Негоже лилиям прясть, — сумничал Сергей Владленович.

— О, не думала, что ты читал «Проклятых королей». И что ты этой фразой хотел сказать?

— Ты влезла в мужские игры, оно тебе надо?

— Во-первых, ты сам меня втянул, а сейчас перекладываешь с больной головы на здоровую. Во-вторых, не понимаю, как, сидя здесь, я могу тебе помочь. Жене твой компромат нафиг не сдался.

— А Дагестанцу?

Я не сразу поняла, о ком речь, но потом усмехнулась:

— Арсен-то тут при чем?

— Вижу, ты плохо знаешь старика. Что ж, поинтересуйся, если не доведешь меня и выберешься отсюда на своих двоих.

Да ладно? Он просто пудрит мне мозги. Но разговор наш снова прервала мелодия мобильного. Богданов вздохнул и, опять нахмурившись, уставился на экран.

— Да!

Сейчас разговор был недолгим. Сергей Владленович протянул мне свой телефон и покачал головой:

— И как ты предупредила его?

Не ответив, я взяла смартфон и тихо спросила в трубку:

— Женя?

— Ты как?

Вся моя сдержанность чуть не треснула по швам, все запрятанные эмоции чуть не выплеснулись наружу. Но еще рано, не сейчас.

— Нормально, — ответила я, а голос все равно дрогнул.

— Где ты?

— Точно не знаю, было темно, когда мы приехали.

Странно, но Богданов даже не сделал попыток меня остановить. Значит, у Жени получилось — он нашел компромат и пригрозил разоблачением.

— Ратомский отследил телефон, когда звонил, но до радиуса в пару километров. Пусть Богданов скажет, где вы, я скоро приеду.

Я передала телефон обратно, предварительно включив громкую связь.

— Что еще? — недовольно спросил Сергей Владленович.

— Адрес. И пусть твои люди не рыпаются, иначе все, что ты строил годами, Ратомский сольет в органы или, что еще хуже, твоим недоброжелателям.

— Отправлю в сообщении.

Богданов нажал на отбой и быстро набрал смс. А я уже начала дергаться на месте, отсчитывая минуты.

— Я недооценил его.

— Нет, Сергей Владленович, ты недооценил нас.

— Ой, какая прелесть, — не удержался он от сарказма. — Большая девочка, а в любовь веришь. Носитесь по городу, трахаетесь по машинам, а что потом? Он обычный следак, а ты привыкла к другой жизни. И я могу сказать, что ваша любовная лодка разобьется о быт, как только вы вернетесь к рутине.

— Приятно пообщаться с умным человеком, который знаком с творчеством Маяковского.

Каждое слово Богданова резало серпом по сердцу. Я сама уже думала об этом. Женя, я уверена, тоже. Но мы все решим, обязательно решим. И вообще, пока не попробуем, не узнаем.

— Что ты сделаешь с компроматом? — перевел тему Сергей Владленович.

— Предлагаю сделку.

— Как я это обожаю!

— Компромат ни ты, ни кто-то другой не получите. Я его уничтожу.

— А ты не боишься, Лиля, что потом кто-то уничтожит тебя? И в чем будет заключаться наша договоренность?