Заворачивая за угол нашего дома, неся пакет с продуктами в одной руке и зонтик в другой, я замечаю черный Мерседес с тонированными стеклами. Думаю, он стоял там со времен продуктового магазина.

Паника сжимает мою грудь, и я бегу остаток пути домой. Решаюсь зайти через черный ход, так как он ближе всего.

В тот момент, когда я заворачиваю за угол, сильная рука зажимает мне рот. Я вскрикиваю, зонтик и пакет выпадают из моих рук.

Мой крик заглушает рука, зажавшая мне рот.

Меня тащат вперед. Я спотыкаюсь, и моя щека ударяется о капот машины. Я узнаю его запах еще до того, как его горячее дыхание шепчет мне на ухо.

— Пора расплачиваться, милая.

— Э-Эйден?

Мое сердце колотится в груди, время от времени ударяясь о капот машины.

Его машины.

Тусклый свет, льющийся из-за угла, не позволяет мне хорошо видеть, но я чувствую его.

Невозможно не чувствовать его, когда я ощущая его чистый, безошибочно узнаваемый запах, смешивающийся с дождем.

Внизу моего живота болит от того странного осознания, которое я всегда испытывала к нему.

Это проклятое осознание похоже на неизлечимую болезнь, отказывающуюся покидать мое тело.

Я пытаюсь поднять голову и посмотреть на него, но он снова прижимает мою щеку к мокрому капоту.

— Что ты делаешь...

Он резко хватает меня за волосы.

— Заткнись на хрен, Эльза.

Я хнычу от боли, разрывающей мой череп, и от неудобного положения, в которое он меня загоняет. Холодный, влажный металл машины впивается мне в живот, чем больше я пытаюсь пошевелиться.

Когда я открываю рот, чтобы что-то сказать, он тянет меня за волосы, так что я смотрю в его темные глаза.

Его простая черная футболка промокла насквозь, прилипая к мышцам, как вторая кожа. Дождь стекает ручейками по его суровому лицу, по сильной линии подбородка и по ране на губах из-за драки с Ксандером.

Он выглядит сердитым...

Нет. Смертельно опасным.

Это может быть из-за темноты, или дождя, или пустынных улиц, но холод ужаса пробегает по моей коже.

Это истинная форма Эйдена. Бездушный, бесчувственный псих.

— Шшш, ни слова. — его левый глаз дергается. — Ты не хочешь испытывать меня прямо сейчас.

Губы дрожат, и не из-за холода или дождя.

— Тетя только что поднялась наверх. — я пытаюсь угрожать. — Она спустится за мной.

Его губы касаются моего уха, когда он шепчет жестоким голосом:

— Тогда почему ты не кричишь?

Прежде чем я успеваю подумать об этом, он кусает меня за ухо. Сильно. Так сильно, что я думаю, что он охотится за моей плотью.

Я вскрикиваю, но его рука зажимает мне рот, превращая это в приглушенный, призрачный звук.

— Тебе нравится кровь на твоих руках? — спрашивает он мрачным, леденящим тоном.

Моя спина напрягается от образа.

Кровь на моих руках.

В моих волосах.

В моем...

— Если бы я убил Ксана сегодня, это было бы все из-за тебя. — я бормочу ему в руку, но он только сильнее тянет меня за волосы. — Ты знаешь, что я чувствую себя убийцей, когда кто-то прикасается к тебе? Так вот почему ты провернула этот гребаный трюк?

Я качаю головой, слезы застилают глаза и смешиваются с проливным дождем. Боже. Он псих. Больной сукин сын. Тогда почему я не сражаюсь?

Черт борись, Эльза. Ты настоящий боец.

Мои конечности остаются неподвижными, как бы я ни умоляла их пошевелиться.

— Ответь мне.

Я невнятно бормочу. Он зажимает мне рот, как, черт возьми, я должна отвечать?

— Закричишь или начнёшь биться, и я трахну тебя в машине до тех пор, пока весь район не узнает мое имя. Поняла?

Я сглатываю, один раз кивнув.

Он убирает руку от моего рта, но сильной рукой прижимает меня к капоту машины, обхватив за затылок.

— Ты используешь Ким против меня, — задыхаюсь я, мой голос хриплый и грубый. — Неужели это такой сюрприз, что я решила использовать твоего друга против тебя?

— Хм. Может, мне следует избавиться от всех упомянутых друзей.

У меня звенит в ушах от его бесстрастного тона. Он... серьезен. Они не его друзья в том смысле, в каком Ким относится ко мне. Если они представляют какую-либо угрозу его планам, они становятся одноразовыми.