Пальцы ее рук переплетаются вместе, когда она пытается скрыть свою дрожь.

— Питер, остановись прямо возле машины.

— Понял.

Ветер дует довольно сильно, когда я усаживаю ее на пассажирское сиденье своего BMW.

Наклонившись к машине, убираю темно-каштановые волосы с лица и смотрю в ее светло-голубые глаза. Она плакала, это видно по следам туши, размазанной по щекам.

Но она выглядит абсолютно красивой даже когда напугана.

Взяв за уголок полоску серебристого скотча, которая закрывает ее рот, я медленно снимаю ее. По тому, как она прищуривается, могу сказать, что это больно, но она не плачет от этого и не кричит. Когда полоска, наконец, отклеивается, появляется красный участок раздраженной кожи.

Показывая на ее руки, говорю:

— Стяжки остаются, пока мы не придем к взаимопониманию.

Сняв ремень безопасности, я пристегиваю ее, говоря:

— Не двигайся.

Закрыв дверь, поворачиваюсь к Питеру.

— Пусть Гарольд что-нибудь сделает с лимузином. Он больше не нужен.

— Понял. Что-нибудь еще, Эндрю? — спрашивает он, вынимая телефон из кармана.

— Пока нет. Я позвоню тебе, если что-нибудь понадобится.

Обходя машину и не успев даже дойти до двери, чувствую, что в кармане вибрирует телефон. Вытащив его, вижу, что звонит Саймон.

— Как дела, Саймон? — спрашиваю я, открывая дверь и забираясь в машину.

— Люцифер рассказал мне об осложнении, — говорит он, даже не удосужившись ответить на мой вопрос.

Повернув ключ в замке зажигания, я завожу машину, прежде чем ответить.

— Да, разведка облажалась. В итоге мы взяли его любовницу.

— Что ж, у меня есть информация об этой твоей маленькой проблеме.

— Что ты имеешь в виду под моей проблемой? — спрашиваю я, глядя на нее.

Ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня.

— У нее есть дочь.

— Бл*ть. От него?

— Нет, сомневаюсь. Ей пять лет, зовут Эбигейл.

Глядя на девушку рядом со мной, я заставляю себя называть ее женщиной. Она не выглядит так, будто у нее есть ребенок, но опять же, что, черт возьми, я знаю о детях?

— Теперь она будет твоей проблемой, Эндрю. Грязное лицо и липкие руки – это проблема.

Я слышу, как он ежится даже по телефону.

Саймон не из тех, кто любит детей, грязь, беспорядок, громкий смех или что-то веселое. Еще он боится стриптиз-клубов. Но быть правой рукой Люцифера означает, что он мой босс.

Это не мешает мне прорычать в телефон несколько отборных слов в его адрес.

— Оскорбление меня не изменит дела, Эндрю. Ты думаешь, Люцифер не заметил, как ты смотрел на девушку? Он просто позвонил, чтобы убедиться, что ты возьмешь на себя ответственность за ребенка. Он думает, что это пойдет на пользу твоей нравственности.

— Я чертовски сильно ненавижу тебя, Саймон, — ворчу я на него.

— Она будет доставлена к тебе домой через пару часов. Джонатан заберет ее у няни.

— Саймон, серьезно, как ты, черт возьми, нашел всю эту информацию?

— Они не зря называют меня Пауком, Эндрю, — говорит он, завершая вызов.

Гребаный ублюдок. Его называют Пауком потому, что его информационная сеть чертовски огромна. Страшно подумать, что он может узнать.

Бросив телефон на консоль, разочарованно рычу. Где, черт возьми, я буду держать ребенка у себя дома? У меня нет игрушек и другого дерьма для пятилетней девочки.

Качая головой из-за проблемы, я отказываюсь от возможности изменить то, что должно произойти. Я ни за что не откажусь от работы, которую мне поручил Люцифер.

Но, черт возьми, ребенок?

Когда мы останавливаемся на красный свет, смотрю на женщину и вижу, что она очень хочет говорить, но изо всех сил старается следовать моим правилам.

Протянув руку, я похлопываю по ее бедру и, оставив ее там лежать, тихо говорю:

— Нам нужно поговорить, Эми.

Ее глаза расширяются еще больше, когда она переводит взгляд с моей руки на мое лицо. Запинаясь, она говорит:

— Хорошо…

— Ты поживешь у меня какое-то время. Похоже, твоему бывшему парню нужно кое-что обсудить с моим боссом.

— Но… я… я не могу. У меня есть вещи… у меня есть… — качая головой, она пытается взять себя в руки. — Он не мой парень, и я не его гребаная любовница!

— Больше нет, — усмехаюсь я, выруливая на шоссе.

— Я имею в виду, что никогда ею не была! Мы встречались пару недель, но... я... он не принимал ответа «нет».

Я снова смотрю на нее и вижу, она говорит правду, что для нее является полным отстоем. Сейчас ее ценность значительно упала.